— Ванильное, фисташковое и шоколадное, тебе какое? — Джоан протянула маме три вафельных стаканчика.
— Я только что поела, — соврала мама, не поднимая глаз.
— Джоан, м-м-м-м… милая, мне шоколадное, пожалуйста, — сказал я, чтобы хоть немножко загладить мамину грубость.
Джоан чуть разжала мамин кулак и вставила стаканчик с фисташковым мороженым.
— Мамулечка, съешь хоть кусочек. Ну ради меня.
В ее солнечных очках я увидел свое отражение. Я улыбался как идиот.
Мама откусила немножко.
— Еще немного, мамуль, ради меня.
Оказывается, не так уж трудно говорить в таком тоне, стоит лишь начать.
— Съешь половину, а я доем.
Фисташковое мороженое я люблю почти так же, как шоколадное.
Джоан, по другую руку от мамы, закрыла глаза и откинула голову назад, подставив лицо солнцу. Ее подбородок указывал за теннисный корт, откуда когда-то давно нам на помощь пришел Отис. Я мог бы сказать ей, что на этот раз так не будет. Отис ничего не может сделать, да и папа тоже.
Я лизнул свое мороженое. Оно не было и вполовину таким вкусным, как раньше.
Даже вернуть прежнюю маму — сейчас мама послушно ела мороженое, быстро-быстро ела, но лицо у нее по-прежнему оставалось каменным, и зеленоватая струйка стекала по ее подбородку, — даже вернуть прежнюю маму удастся не раньше чем лет через сто, если двигаться теми же темпами. Надо что-то придумать! Кто-нибудь должен что-то придумать!
Может, это был знак какой, только Джоан вроде поняла важность моей миссии. Может, и другие знаки будут, только бы не пропустить. Во всяком случае, когда мы, через целую кучу часов, наконец дошли до угла улицы Терри, Джоан придержала меня за плечо и сказала:
— Беги, Гарри. Допоздна не задерживайся. Удачи.
— Продолжим, — сказал Терри, когда я во второй раз вернулся из туалета.
Мы сидели в библиотеке в огромных красных кожаных креслах. Мы классно выглядели, жалко только, что трубки не курили. В таких пропахших воском комнатах всегда курят трубки.
Терри откинулся на спинку кресла и заговорил так тихо, что мне пришлось наклониться к нему, чтобы ничего не пропустить.
— Операцию будем проводить сегодня. Дэннис на месте. Родители в Лос-Анджелесе, Консуэлла работает. Тип погоды номер один — идеальный.
У меня кровь зашумела в ушах. То ли великолепный боевой настрой Терри так подействовал, то ли близость начала операции, сам не знаю.
— Итак, ты прячешься в кустах за сараем, в точности как мы тренировались.
— Есть.
— Я подбегаю к Дэннису и кричу, что Консуэлле совсем плохо. Дэннис возвращается в дом. В это время ты проникаешь в сарай и обыскиваешь его. Дерганый ты какой-то, Гарри. Испугался?