Я. В сарае. Совсем один.
Я хотел поставить локоть на ручку кресла, чтобы показать, что ни капельки и не испугался. Но не попал. Промахнулся.
— Прекрасный план, Терри. У меня лишь один вопрос. — Мой голос вдруг сорвался на визг. — А вдруг он вернется?
Терри немного помолчал.
— Я думал об этом. Он не скоро вернется. Он там надолго застрянет. С Консуэллой всегда так, только свяжись с ней.
— Ладно. Понял. Но…
Терри встал, подошел к камину, снял губную гармошку с огромной мраморной полки над ним и сыграл несколько нот из «Вот идет невеста».
— Услышишь эти звуки — значит, Дэннис возвращается. Смазывай пятки.
— Что мазать?
— Драпай, сматывайся, улепетывай.
— Понял.
— Только не по лужайке.
— Ясно, не по лужайке, еще бы.
— И ныряй в кусты.
— Хорошо, — сглотнул я.
— И еще, Гарри…
Терри стоял спиной к камину, руки сложены на груди, ноги врозь, вроде грелся у невидимого огня. Он стоял и смотрел на меня так долго, что мне опять захотелось сбежать в туалет.
— Гарри, что бы ни случилось, не колись. Лады?
— Что?
— Не расколись, говорю. Не наябедничай. Не сболтни лишнего, понял? Никому.
— Нет, нет. Само собой, нет, Терри.
— Это тебе не игрушки, Гарри. Нарушишь закон — мы вынуждены будем тебя убить, не только я, но и любой член команды, понял?
Ой.
— Вставай.
Я еле поднялся с кресла.
— Клянусь честью… — сказал Терри.
— Клянусь честью…
— …под страхом смерти!
— Да.
— Гарри, необходимо точно повторять слова. Под страхом смерти!
Я повторил. Затем мы пожали друг другу руки. Нашим тайным секретным способом.
— Вопросы будут?
Я сжал трясущуюся руку в кулак. Не знаю, должен ли я был о чем-нибудь спрашивать или нет.
— Что именно я должен искать?
Терри смерил меня презрительным взглядом.
Он смотрел на меня как на дебила.
— Все подозрительное.
— Ладно. А потом что?
— То есть?
— Потом что мы будем делать?
— Наблюдать и ждать. Дождемся нужного момента и закроем Дэнниса в сарае. А потом самое главное.
— Что?! Что именно?
Глаза у Терри сузились.
— Издеваешься?
— Нет, конечно, нет.
— Гарри, ты сам подумай, что мы можем сделать потом.
Я закашлялся.
— Подожжем?
Терри оказался таким классным актером, что я и сам почти поверил в смертельную болезнь Консуэллы. Весь в слезах, он семенил впереди садовника и бормотал:
— Вся красная и задыхается. Еле дышит и вообще…
Убедившись, что они вошли в дом, я шепнул, как всегда в кино делают: «Прикрой меня» — и метнулся к сараю.
— Я тебя прикрою, — отозвался Биффо, — но нам все-таки следовало бы все это обсудить. Что за глупая шутка. Дурь какая. Не надо тебе этого делать, поверь мне, дружок. Ты нарываешься на неприятности.