Тишина давила на уши, ни один звук не доходил из невидимого леса. Много часов молчали барабаны. Напрасно напрягал он зрение, бессознательно стараясь разглядеть хоть что-то в окружающем мраке. Дышать становилось все тяжелей из-за испарений реки и влажного леса. Где-то поблизости послышался звук, подобный плеску крупной рыбы. Корпус лодки слегка дрогнул, и Бальфус подумал, что рыба совсем рядом. Потом корма медленно отошла от берега — видимо, человек, державший выступ, бросил опору. Бальфус шепнул предупреждение, но темный силуэт на корме не двигался. Мысленно обругав спящего, Бальфус ухватил его за плечо, и от его прикосновения тело товарища качнулось и бессильно сползло на дно лодки. С колотящимся сердцем Бальфус наклонился и ощупал следопыта. Лишь судорожно сжатые челюсти сдержали крик, когда юноша нащупал зияющую рану на горле. Горло следопыта было перерезано от уха до уха.
Бальфус глянул вверх, и тут же неведомая мускулистая рука тисками сжала его глотку. Лодка закачалась. Судорожным рывком Бальфус выхватил нож из-за голенища и стал яростно колоть наугад. Клинок утонул в мягком, сатанинский рев разорвал тишину, и мрак ожил. Со всех сторон откликнулся звериный вой, и множество рук ухватили юношу. Под массой тел лодка качалась с борта на борт, и прежде, чем она перевернулась, в голове Бальфуса вспыхнуло яркое пламя. А потом спустилась тьма, осветить которую не смогли даже звезды.
Пламя вновь ослепило Бальфуса, и сознание медленно вернулось к нему. Молодой человек заморгал и затряс головой. Блеск ранил ему глаза. Вокруг мелькала некая странная смесь звуков, становившаяся все более выразительной по мере возвращения былой остроты чувств.
Бальфус с трудом поднял голову и огляделся. Его окружали черные силуэты на фоне пурпурных языков пламени. Память и понимание нахлынули внезапно. Он стоял, привязанный к столбу, окруженный странными и страшными фигурами. За ними горели костры, поддерживаемые нагими темнокожими женщинами. Дальше высились хижины, сплетенные из ветвей и обмазанные глиной, и частокол с широкими воротами. Все это различалось боковым зрением. Даже таинственные смуглые женщины с высокими прическами не вывели юношу из своеобразного ступора. И внимание его привлекли мужчины, внимательно и молчаливо глядевшие на пленника. Мускулистые, широкоплечие, с могучей грудью и стройными бедрами, вся одежда их состояла из скудных набедренных повязок. Блеск огня выразительно оттенял рельеф напряженных мышц; и глаза крадущегося тигра блестели из бесстрастных масок. Руки сжимали топоры и мечи. Некоторые пикты были примитивно перевязаны, и кровавые полосы засохли на смуглой коже. Они недавно побывали в смертельном бою. Бальфус отвернулся от лиц победителей и вскрикнул в ужасе. В нескольких футах от него возвышалась отвратительная пирамида, сложенная из отрубленных голов; он увидел лица следопытов, ушедших с Конаном в пущу; но Бальфус не смог различить, есть ли там голова киммерийца. Пирамиду составляло никак не менее десяти или одиннадцати голов. Тело охватила слабость, юноша с трудом подавил приступ рвоты. За пирамидой лежало полторы дюжины пиктских трупов. Это доставило молодому человеку жестокое удовольствие. Следопыты тоже собрали свой урожай.