– Ты смелая девочка, – хвалит Батори. – Настоящая Батори. Пойдем.
Уходить не хочется, головы больше не пугают, наоборот, они дружелюбно улыбаются Анечке и шепчут что-то, а что – не разобрать.
– Я вернусь! – обещает Анечка, и добравшись до выхода из комнаты, оборачивается. На кровяном полу тают следы.
Следующая комната обыкновенна настолько, насколько может быть обыкновенен сон. Крупная каменная кладка рядится в гобелены и шелка. Из огромной кровати вырастают резные столбики, на которых покоится балдахин с волчьими мордами и золотыми кистями. У узкого окошка, забранного мутным стеклом, стоит столик.
– Садись, – приказывает Батори. И Анечка садится. Низкий стул неудобен, и зеркало смешное – как будто круглую деревяшку фольгой обернули. В такое смотрись – не смотрись, а себя не увидишь. Разве что мельком.
– Мне привезли его из Венеции, – делится секретом Батори. – Оно очень дорогое. Смотри. Не бойся.
Анечка не боится. Она откладывает зеркало и принимается изучать флакончики, выставленные в беспорядке. Они тяжелые и скользкие, и внутри непонятное.
– Этим натирают лицо, чтобы сохранить белизну кожи. Вот это используют для шеи. Это – для рук и ног. Это – для холма Венеры.
Анечка смеется. Какие же они здесь, во сне, дикие!
– Хочешь, я тебе волосы расчешу? – спрашивает вдруг Батори и, не дождавшись ответа, берет в руки гребень.
– А у меня тоже такой есть! – вспоминает Анечка.
– Конечно, есть. Я ведь тебе его подарила. Не помнишь?
– Нет, – Анечка огорчилась оттого, что она не помнит и что Эржбета, наверное, обидится. Но та снова улыбнулась и, усадив Анечку перед зеркалом, велела: – Смотри, какая ты красивая.
Гребень коснулся волос, скользнул, разделяя пряди. Анечка смотрела на себя, Эржбета улыбалась. А серебряное зеркало не отражало ничего. Даже свечей.
– Никому, – шепнула Батори. – Никому не позволяй забрать у тебя гребень!
А разве его хотят забрать? Это немыслимо!
И от возмущения Анечка проснулась.
В комнате было сумрачно, а у Анечкиной постели сидел человек.
– Привет, – сказал он, закрывая книжку. – Меня твой брат привез. А он ничего. Честно.
– Привет.
– Ты как? Он сказал, что ты вдруг заболела, но я не помню, чтобы ты вообще болела. Болеть неправильно.
И Анечка согласилась с Кузей. И еще подумала, что хорошо, что он приехал.
– И еще твой брат сказал, что ему надо переговорить с дядь-Васей. По делу. Не знаешь, по какому?
Анечка пожала плечами. Разве это важно?
– Твоя мамаша пыталась меня прогнать, а тетка велела ей заткнуться. Забавно вышло. Значит, ты в этом дурдоме живешь?
– Почему в дурдоме? – Анечка села в постели и сунула под спину подушку. Сон придал сил, хотя голова все равно кружилась.