Далее она сообщала, что посылает ему герб короля Шотландии для знамени. Она бы послала и тело самого шотландского короля, если бы ее не отговорили окружающие. Катарина хотела знать, как следует хоронить тело короля и ожидала распоряжений Генриха на этот счет.
«Молюсь Богу, чтобы он вскоре направил вас домой, ибо без этого радость не в радость. Теперь я собираюсь поехать к реке Пресвятой Девы в Уолсингеме.
Катарина не стала упоминать о смерти ребенка. Пока что она не могла заставить себя сделать это.
Генрих был совершенно счастлив, направляясь с Максимилианом ко двору герцогини Савойской в городе Лилле.
Горожане выходили на улицы, чтобы посмотреть на него, и когда он проезжал среди них, кричали приветствия. На вопрос, что они кричат, император ответил ему: «Это не король, а бог».
Большей благожелательности нельзя было бы ожидать и от его собственных подданных. Когда же некоторые красивые женщины вешали ему на шею гирлянды, он целовал им руки и даже заходил так далеко, что целовал их в губы, если девушки были хорошенькие.
Генрих прибыл как победитель и не мог противиться таким проявлениям уважения.
Маргарита Савойская приветствовала его с удовольствием. Она показалась Генриху довольно привлекательной, но старой — вдова дважды или, можно сказать, трижды, если считать ее первую помолвку с дофином Франции. Генриху больше были по вкусу некоторые хорошенькие девушки Лилля.
Что касается самой Маргариты, она, казалось, сильно увлеклась этим бывалым обольстителем Брэндоном, и Генрих, которого это забавляло, счел своим долгом все время сводить их вместе.
Так вот он какой Карл, размышлял Генрих, изучая четырнадцатилетнего мальчика, которому предстояло стать его шурином. При виде него Генрих не мог чувствовать удовлетворенности, ибо когда Максимилиан и Фердинанд умрут, этот мальчик может стать наследником их владений, охватывающих большую часть Европы, не говоря уже о землях за океаном, открытых исследователями, которые теперь находятся под их властью.
Этот мальчик будет, следовательно, одним из соперников, с которыми Генриху придется бороться за влияние в Европе. Такая мысль казалась забавной. У мальчика глаза были немного навыкате, и по их выражению было видно, что ему нужно сосредоточиться, чтобы понять, о чем шла речь; рот у него, казалось, все время оставался полуоткрытым; волосы были желтого цвета и тусклые; кожа настолько бледная, что придавала ему нездоровый вид.
Его мать сумасшедшая, подумал Генрих. И мальчик, ей-богу, тоже кажется идиотом.
Тем не менее, Карл приветствовал деда и короля Англии так, как этого требовал этикет, и, по всей видимости, старался понять все, о чем говорилось.