Гнев погас во взгляде Риса, и он повернулся к Изольде.
— Ладно, покончим с этим, — бросил он. — Перевяжи ему голову, а затем ступай в общий зал и приступай к исполнению обязанностей хозяйки. — Затем он обратился к Дэфидду: — Следуй за ней, а потом иди жрать.
Собравшиеся в круг валлийцы, повинуясь многозначительному взгляду Риса, поспешно разошлись, возвращаясь к своим обязанностям. Он тоже пошел прочь. Изольда и недовольный Дэфидд остались одни в огороде. Мрачный валлиец взял лопату и со злобой отбросил ее в дальний угол огорода.
Хорошо понимая, что творится в его душе, Изольда сказала как можно мягче:
— Ладно уж, пошли.
— Не надо меня умасливать, — проворчал Дэфидд. — Знай, теперь я твой должник. Клянусь, что расплачусь с тобой за все сполна.
От таких слов мирное расположение духа сразу покинуло Изольду. Она нажила недруга в лице Дэфидда. Впрочем, не все ли равно? Ведь все, кто захватил замок, были ее врагами. Правда, сегодня она кое-что поняла. Рис правил своими головорезами железной рукой. Достаточно было одного его взгляда или движения брови, как они спешили выполнять его волю, в противном случае им грозили неприятности.
Они зашли в одну из кладовых замка. Изольда, идя впереди, едва ли не физически ощущала на спине ненавидящий взгляд Дэфидда; чувство было настолько осязаемым, что у нее по спине мурашки побежали от страха. Дрожащими руками она принялась смешивать в небольшой миске лечебную мазь, в состав которой входили измельченная ольховая кора, высушенные листья чистотела, масло и пчелиный воск.
— Держи. — Она протянула ему миску. — Промой рану, а затем смажь ее этим бальзамом.
Дэфидд угрюмо взглянул на нее:
— А ты разве не можешь?
— И не подумаю, — отрезала она, ставя перед ним кувшин с водой и чашку с мылом.
Он немного подождал, а потом с глухим ворчанием принялся сам промывать рану, иногда морщась от боли.
— Прошу извинить меня, — сказала она, скорее из вежливости, чем из сострадания.
Каким бы презренным негодяем он ни был, ей как-то не улыбалось иметь в его лице личного врага.
В ответ раздалось глухое ворчание.
— Я же попросила прощения. Разве тебя не учили вежливости?
Он недоуменно взглянул на нее. Его взгляд скользнул по ее лицу, опустился вниз и остановился на ее груди.
— Ах вот как, ты просишь прощения?! Но тогда почему ты не желаешь перевязать мне рану?
Презрительно скривив губы, Изольда задержалась на пороге.
— Мне хочется, чтобы твоя раненая башка прогнила насквозь и отвалилась.
И она вышла, надменно вскинув подбородок. Внутри она вся кипела от злобы и ненависти. Этот человек был ей противен, как и другие взбунтовавшиеся валлийцы. Но больше всех она ненавидела и презирала их главаря.