* * *
Старая городская психиатрическая лечебница стояла заброшенной, толстый слой пыли покрывал полы и подоконники. Некоторые окна были выбиты, в пустых палатах валялись грязные осколки стекла, койки из них вынесли. Непроницаемая тьма окутывала покинутое здание, и Гарольд усиленно мигал здоровым глазом, словно это могло помочь ему рассеять мрак. Во всяком случае, многолетнее пребывание в лечебнице позволяло ему уверенно двигаться по длинным коридорам, где он помнил каждый дюйм. Его шаги отдавались в тишине гулким эхом. Он вдыхал запах плесени и ни о чем не думал, кроме того, что от долгой ходьбы у него заболели ноги. Гарольд понятия не имел, который теперь час. В окна глядела большая бледная луна, скупо бросая под ноги немного света.
Трех зародышей Пирс оставил в комнате на первом этаже, в то время как сам тщательно обследовал остальные в заброшенной психушке. Впервые за несколько месяцев он ощутил себя счастливым. Им овладело такое чувство, будто он наконец вернулся домой. Он принадлежал этому месту, этой пустой викторианской раковине, пахнущей сыростью и пылью. Столько лет здесь был его дом, и теперь он снова вернулся сюда.
Спускаясь вниз, Гарольд остановился на лестничной площадке, прислушиваясь к голосам, шелестевшим в его голове. Они звали его, и Гарольд с готовностью устремился на зов — туда, где его ждали.
Линн Тайлер удовлетворенно застонала, ощутив на себе мужское тело. Она глубоко вздохнула и сладострастно вскрикнула, ощутив проскользнувший в нее напрягшийся пенис. Мужчина наклонил голову, царапнув ее щеку небритым подбородком.
— Ты когда-нибудь бреешься? — промурлыкала Линн в очередном похотливом всхлипе, ощущая внутри себя энергичные движения.
Она не помнила его имени. Бэрри или Гэри, что-то в этом роде. Но сейчас это не имело никакого значения. Она познакомилась с ним на дискотеке пару часов назад и сейчас наслаждалась совокуплением, в чем только и видела смысл подобных знакомств.
Она запустила руку в его густые черные волосы и слегка вздрогнула, когда почувствовала, какие они липкие и жирные. От него разило пивом, и когда он целовал ее, это больше напоминало слюнявое чавканье, с каким тебя облизывает сенбернар. Тем не менее Линн не обращала на это внимания, упиваясь самим процессом полового акта. Одной рукой он грубо сжал ей грудь. Линн вскрикнула от боли, но партнер только хищно осклабился и с такой же силой сжал другую грудь. Ее соски затвердели, бедра стали плавно двигаться навстречу ритмичным движениям его члена.
Внезапно Линн почувствовала ноющую боль в паху, постепенно распространявшуюся по всему животу, которая отнюдь не напоминала приятную теплоту, предвещавшую оргазм. То было пугающее, уже знакомое ей ощущение, которое довелось испытать два или три раза по возвращении из больницы. Линн судорожно вздохнула, ее пронзила острая боль. Партнер решил, что она дернулась в порыве страсти, и зарычал. Линн не слышала его: все ее внимание сосредоточилось на ощущениях внизу живота, на боли, которая усиливалась с каждой секундой. Тяжесть навалившегося на нее мужского тела теперь казалась невыносимой, но, стиснув зубы, она шептала ему в ухо подбадривающие слова, пытаясь отвлечься от жжения в животе.