— Джонни, ты вернулся! — воскликнула она и обняла его. А потом, прежде чем он смог вставить хотя бы слово, не переводя дыхания, поведала ему о путешествии с дядей и закончила свой рассказ, к его безмерному удивлению, следующим заявлением: — Я поняла, почему ты уезжаешь каждое лето!
Его это смутило, потому что Джонатан и сам не знал, зачем каждое лето ездит в Шотландию. Он только понимал, почему возвращается обратно…
— Мне очень жаль, что я не рассказал тебе о Наоми, — проговорил он. — Я представляю, как это выглядело, когда ты нашла записку в моем бумажнике.
— Все в порядке. Я тебя понимаю.
Шарлотта посмотрела на него, позволила глазам задержаться на его профиле. И вдруг внутри этого уютного кокона-домика ей показалось, что окружающий мир перестал существовать. Словно все, что произошло за последние десять часов, случилось когда-то в далеком прошлом и и другом мире. Старые правила больше не действовали, барьеры казались ненужными.
— Джонатан, — медленно проговорила она, — когда восемь лет назад ты увидел репортаж о Чок-Хилле, что ты подумал?
Он прямо и открыто взглянул ей в лицо — как когда-то летом в Сан-Франциско, пока они еще не потеряли невинность.
— Я подумал, что средства массовой информации подставили тебя. Я понимал, что за показанным сюжетом скрывается другая, подлинная история.
— Это был просто-напросто монтаж. Те слова, что я произносила якобы в кадре: «Только так мы могли заставить общество услышать нас. Так что нам пришлось это сделать», — на самом деле были произнесены перед зданием ФДА в Вашингтоне. Джонатан, тогда я стояла в пикете и держала плакат! Но они озвучили ими другой сюжет. И все выглядело так, будто, если мне придется убивать животных, я это сделаю. Но это было ложью!
— Я знаю, Шарлотта. Если тебе тяжело говорить об этом…
Но она уже не могла остановиться.
— Ты прав, это была совсем другая история. Я всегда возражала против опытов с животными, но я также считаю, что, борясь с этим варварством, мы несем ответственность за животных. Организация «Помилуем животных» вела себя безответственно. Они просто выпускали животных и не думали о том, как эти бедняги смогут выжить. Мне кто-то позвонил, не назвав себя, и сообщил о планируемом налете на лабораторию в Чок-Хилле. Я и еще несколько человек отправились туда, чтобы предупредить события. Но мы опоздали. Животных уже выпустили, а лабораторию подожгли.
Джонатан, Чок-Хилл расположен в Северной Калифорнии среди мамонтовых лесов. Эти животные или родились в неволе, или прожили так большую часть своей жизни. Они не сумели бы выжить в диких условиях! Кроме всего прочего, выпустили ведь не здоровых животных, а тех, над которыми ставили опыты. Эта моя фотография на коленях над немецкой овчаркой… Да, я убила этого пса. Его кровь была на моих руках. Я размозжила ему голову. Джонатан, этой несчастной псине вживили в мозг электроды. Там царил такой хаос, все эти собаки, крысы, обезьяны бросились в разные стороны — больные, напуганные, беспомощные. Мы не могли собрать их и вернуть в клетки, потому что лаборатория горела. Мы не могли отвезти их к ветеринару, потому что лаборатория располагалась в лесу, до цивилизации было много, много миль. И тогда я увидела этого бедного пса. Он упал на землю и корчился в конвульсиях. — Голос Шарлотты упал до шепота. — Я должна была положить конец его страданиям! Я не могла оставить его лежать там…