— Наверное, мне следует отвести тебя к врачу-англичанину, — сказала она как-то на рассвете, когда лучи солнца уже начали пробиваться сквозь ставни. — Ты слишком долго был без памяти. Твоя семья наверняка беспокоится. Ты должен найти свой дом.
Но он только взял ее за руки и страстно произнес:
— Ты мой дом, Мей-лин! Ты моя семья. Я хочу жениться на тебе.
— А если ты уже женат?
— Я не чувствую себя женатым. Разве я не должен был бы этого ощущать? — А потом добавил очень нежно: — Я чувствую, что у меня есть жена, Мей-лин, когда ты рядом со мной.
Девушка опустила глаза.
— Я никогда не выйду за тебя замуж. Я должна стать женой китайца.
— Мы уже женаты, Мей-лин! — Он снял с пальца свое золотое кольцо с переплетенными Р и Б и надел кольцо ей на палец. — Этим кольцом я обручаюсь с тобой. Мы женаты, моя драгоценная! В глазах Господа и в наших сердцах мы муж и жена.
И наступил день, когда Мей-лин совершила роковую ошибку.
Как-то вечером в дом на Пикок-лейн к ее отцу пришли чужеземные гости. Англичане шумно восторгались садом, внутренними двориками, изогнутыми линиями крыш этого типичного китайского дома. Когда Мей-лин подавала чай и миндальный кекс, она спросила одного из гостей, врача, специализировавшегося на мозговых расстройствах, можно ли частично потерять память. И пока иностранец объяснял девушке, как мало науке известно о человеческом мозге, ее отец задумчиво наблюдал за этой сценой. Он не рассердился, что Мей-лин обратилась с вопросом к постороннему: ведь он всегда сам поощрял ее жажду знаний. Его даже не поразил ее вопрос, так как он сам считал эту тему невероятно увлекательной. Но то, как англичанин смотрел на его дочь, открыло глаза отцу на ту правду, которой он старался не замечать. Его красавица-дочка не может больше оставаться незамужней!
Тетушки приехали из далекой деревушки в Южном Китае. И хотя Мей-лин улыбалась, подавала чай и делала вид, что польщена их вниманием к ней как к будущей невесте, девушка уже приняла решение. Ради любви зеленоглазого американца она готова была навлечь бесчестье на свою семью!
На следующий день Мей-лин тщательно упаковала вещи. Чтобы не вызвать подозрений у слуг, она уносила с собой только самое необходимое — и шкатулку с медикаментами. Она сказала своей невестке, что ее вызвали в дом на другом конце острова, чтобы принять роды, и степенно вышла за дверь.
Мей-лин покинула отчий дом, где родилась и выросла. Она оставила за спиной свою жизнь, свою семью, наконец, свою культуру — и торопливо направилась к магазину шелковых тканей.
Но когда Мей-лин пришла, американца там не оказалось.