— Почему он не дал нам денег? — спросила я, хотя и шала, что мама все равно от них отказалась бы.
— Чтобы не нанести удар моему достоинству, — ответила она, а ее глаза не отрывались от высокой фигуры, идущей по улице, пока та не скрылась в толпе. — Для дочери знатного человека, Гармония, стать попрошайкой значит потерять свое лицо. А это хуже смерти.
— Но почему тогда он остановился?
— Он признал мою потребность в достоинстве — так же как понял мою нужду в деньгах.
— Откуда же он мог об этом узнать?
— Дело в том, что этот человек — твой дедушка, Гармония. Мой отец…
Вот тогда я узнала подлинную историю Мей-лин. Она рассказала мне о том, чем пожертвовала, пока мы медленно шли домой, в нашу крохотную комнатку над публичным домом на Малай-стрит.
Семнадцать лет назад, стоя у окна в комнате над магазином шелковых тканей мадам Ва, Мей-лин уже знала, что американец уехал, а в ее чреве зародилась новая жизнь. Она могла бы пойти домой и умолять отца о прощении. Возможно, она тронула бы его сердце, и отец просто отослал бы ее на время куда-нибудь. А потом моя мать могла бы продолжать жить в том доме, который она так любила, и оставалась бы там, пока ее американец не вернулся за ней.
Но Мей-лин не могла опозорить своего отца.
Вместо этого она предпочла присутствовать на своих собственных похоронах…
Мей-лин послала свою старую служанку в дом на Пикок-лейн, чтобы та рассказала, что ее молодая госпожа утонула в бухте, пытаясь спасти тонущего ребенка. Служанка подкупила рабочих в порту и кули, чтобы те тоже подтвердили, что были свидетелями героического поступка. Отец, как сообщила Мей-лин служанка, очень горевал, потому что любил свою старшую дочь. Он организовал для нее достойные похороны, хотя тело так и не достали из воды. Мей-лин сожалела о том, что ей приходится причинять отцу такую боль, но она понимала, что тем самым спасает его от еще большей боли. Мертвая честная дочь лучше, чем живая, но обесчещенная.
Тогда я поняла, почему этот пожилой джентльмен так посмотрел на мою мать — сначала с легким недоумением, потом с ужасом, а потом с восхищением, когда он увидел меня и узнал свои собственные черты. Ведь я была его внучкой! Он понял в то мгновение, что сделала Мей-лин и какую жертву она принесла, чтобы спасти честь семьи.
Моя мать закончила свое удивительное повествование, когда мы уже подошли к нашему дому на Малай-стрит. Нас ждал мужчина, которого я сразу узнала: он работал в миссии. Этот человек принес пакет от преподобного Петерсона. В нем оказались бумаги, позволяющие мне уехать в Америку, официально заверенные консулом США в Сингапуре. У меня даже было подлинное свидетельство о рождении, где говорилось, что мой отец — американский гражданин. Преподобный Петерсон объяснил моей матери, что в Америке существует закон, согласно которому дети американских граждан, вне зависимости от места рождения, тоже считаются гражданами Соединенных Штатов. Я удивилась, увидев свидетельство о браке между Мей-лин и Ричардом, и моя мать пояснила: