— Если, конечно, до него самого не дошли гнусные обвинения против меня.
— Слухи и лживые обвинения не могут поколебать преданность этих людей. Они будут осторожны, но им придется поверить в твою невиновность — положиться на слово графини. А теперь отправляйся спать, дружище. Тебе необходимо отдохнуть.
— Вообще-то сейчас моя очередь караулить, — пробормотал Ривен, вставая и потягиваясь. — Но эгоизм подсказывает, что следует принять твое предложение.
— Не эгоизм, а здравый смысл.
— Пожалуй, ты прав, — улыбнулся Ривен.
— И вот еще что. Дельгадо и Комины весьма щепетильны в вопросах целомудрия своих женщин.
— Хочешь сказать, что меня могут принудить к браку?
— Во всяком случае, не забывай и о такой возможности.
— Думаю, мне не о чем волноваться. Я ничего не скажу, Тэсс тоже. А сами они вряд ли догадаются.
— Я же догадался.
— Теперь мы с тобой увидимся уже в битве за короля, — сменил тему Ривен, пожимая Саймону руку.
— Если придется. Я буду молиться, чтобы дело не дошло до кровопролития.
— Боюсь, на этот раз Господь не услышит твоих молитв, Саймон.
— Думаешь, Саймону удастся добраться до короля невредимым и в срок? — спросила Тэсс, дрожа от холода в своей одежде. Погода становилась все хуже и хуже с того самого утра, когда они расстались с Саймоном.
Осторожно продолжая утомительный спуск по скалистому склону, Ривен кивнул:
— Да. Саймон, как никто, умеет скрываться, ускользать незамеченным, отрываться от преследователей. Уверен, он доберется до короля. Если, конечно, Яков сам не исчезнет, — добавил он после паузы.
— Ведь такое уже бывало, да — Тесс подумала, что Дугласы настолько могущественны, что смогли пробудить страх даже в короле,
— Да, в пятьдесят втором, когда граф Айгер из рода Кроуфордов поднял против него войска. Король тогда хотел бежать во Францию, но епископ Кеннеди убедил его остаться и держаться до последнего. И Кроуфорд был разбит пол Бречином. А потом король опрометчиво поступил с Дугласами, и вот к чему все это привело.
Тэсс вздохнула, коснувшись щекой влажной спины Ривена.
— Мир в Шотландии не бывает долгим.
Ривену нечего было возразить, чтобы хоть как-то ободрить девушку, и он сосредоточил все внимание на узкой тропе, петлявшей среди густого кустарника, которая вела к подножию холма. За свою жизнь он помнил слишком мало мирных лет. И хотя постоянная борьба стала привычным делом, порой его одолевала смертельная усталость.
Ривен поднял глаза, посуровев. Небо потемнело, грозовые тучи заволокли горизонт.
— Впереди есть лачуга лесника, Я провел в ней ночь, когда шел к твоему дяде. Можно там остановиться.