— Не женюсь, я уже объяснил почему,
— О Господи, тогда не спи с ней! Сам не хочешь быть продажным, а с девушкой обращаешься как со шлюхой.
Ривен вскочил и набросился на брата с кулаками.
— Я никогда не обращался с ней как со шлюхой.
— Это известно только тебе. Она из хорошей семьи, была девственницей. И уж если ты уложил ее в постель, то обязан жениться. И понимаешь это не хуже меня. Но продолжаешь в том же духе. По-твоему, это порядочно?
— Когда я лег с ней, сразу сказал, что не смогу на ней жениться. Она это понимает.
— Ты в этом уверен?
— Да. Она сказала, что ничего от меня не ждет. И сама ничего не обещает. И тут же добавила, что если ей потребуется муж, она его купит. Тэсс понимает, что у нас с ней нет будущего.
— Может, и понимает, — проворчал Нэрн. — Но ты уверен, что она не чувствует себя несчастной? Ты спрашивал ее когда-нибудь об этом?
— Нет.
— Так вот, она согласилась играть по твоим правилам только потому, что у нее не было выбора. Девушка любит тебя, готов в этом поклясться. Любила уже тогда, когда впервые отдалась тебе. Чтобы получить хоть то немногое, что ты мог ей предложить. Возможно, надеялась, что ты изменишь свое решение. Но ты остался верен своим дурацким принципам. Так скажи ей об этом, Ривен. Скажи, что это игра и выиграть в ней нет ни единого шанса. Так будет честнее.
— Я никогда не давал ей повода думать, что правила могут измениться.
— Никогда? — Нэрн покачал головой. — В таком случае ты просто наивный слепец, мой дорогой братец. Что ж иди к ней. Скажи, что настало время расстаться. Не все ли равно, когда причинить ей боль, сейчас или в доме ее родни.
Уязвленный до глубины души, Ривен не нашелся что ответить.
— Большое спасибо. — Он насмешливо поклонился. — Ты облегчил мне задачу, дав свое милостивое разрешение. — И Ривен направился к двери.
— Я еще не все сказал, Ривен.
Ривен уже открыл дверь, но все же обернулся.
— В каких еще смертных грехах ты забыл меня обвинить?
— Быть дураком не такое уж тяжкое преступление, хотя за это тоже следовало бы наказывать. Хотел тебе напомнить, что Тэсс не долго будет одна после того, как ты ее бросишь. И вовсе не потому, что она богата и из хорошей семьи. Я сам готов начать ухаживать за ней. Ты ведь не станешь ревновать. Гордость — превыше всего, не так ли, Ривен?
Едва слышно выругавшись, Ривен ушел. Нэрн вздохнул и поднял кубок, сделал большой глоток и позвал Торсона, начальника его гарнизона.
— Ну что, удалось тебе поговорить с ним о девушке? — Торсон налил себе вина.
— Да. Это было все равно что беседовать со стеной. Я даже пригрозил, что сам начну ухаживать за ней.