Руки его, заметил мальчик, были покрыты серым налетом пепла, частично неорганического происхождения, частично сгоревшего и тщательно просеянного конечного продукта эволюции жизни. Все теперь перемешалось понимал мальчик, и смахнул с себя этот налет. Он больше уже не думал о нем; другая мысль завладела его умом, если вообще еще можно было хоть как-то мыслить среди криков и взрывов снарядов. Голод, он уже шесть дней ничего не ел, кроме крапивы, а теперь и ее уже не стало. Выгон, поросший сорняками, превратился в одну огромную воронку. На краю ее появились какие-то другие, неясные, изможденные силуэты. Как и мальчик, они молча постояли какое-то время, а затем растворились в дымке. Какая-то старушка в повязанном на голове платке и с пустой корзиной под мышкой. Однорукий мужчина, глаза у которого были такими же пустыми, как и эта корзина. Девушка. Снова исчезнувшая среди обгоревших обрубков, некогда бывших стволами деревьев, где прятался и мальчик Эрик.
А змея танков все ползла и ползла.
„Когда-нибудь она закончится?“ — Ни к кому не обращаясь, задавался таким вопросом мальчик. И если все-таки закончится, что тогда? Наполнят ли они когда-нибудь свои чрева, эти…»
— Фрейгерр, — раздался голос Пфердехуфа. — Извините, что вас побеспокоил. Только одно слово.
Рейсс подскочил, закрыв книгу.
— Пожалуйста.
Вот здорово он пишет, подумал Рейсс. Полностью перенес меня туда. Заставил ощутить реальность падения Берлина под натиском британцев, столь ярко описанного, будто так было на самом деле. Бр-р. Он вздрогнул.
Неудивительно, что эта книга запрещена на всей территории Рейха. Я и сам бы ее запретил. Я уже сожалею о том, что начал ее читать, но уже слишком поздно. Теперь, хочешь — не хочешь, но нужно дочитать до конца.
— Пришли какие-то моряки с немецкого судна, — обратился к нему секретарь, — они требуют, чтобы о них доложили.
Рейсс вприпрыжку побежал к двери.
В приемной его ждали три моряка в плотных серых свитерах, все трое с густыми, светлыми копнами волос, суровым выражением лиц, все слегка нервничали.
Одарив их дружеской улыбкой, Рейсс поднял правую руку:
— Хайль Гитлер!
— Хайль Гитлер, — невнятно ответили моряки и начали выкладывать перед ним свои документы.
Зарегистрировав их посещение консульства, он поспешно вернулся в свой кабинет.
Оставшись один, еще раз открыл «И саранча легла густо».
На глаза ему попался эпизод с упоминанием о… Гитлере. Теперь он уже чувствовал, что не в состоянии останов. Он начал читать с первой подвернувшейся фразы и почувствовал, как у него начинает гореть затылок.