– По тринадцать двадцать пять, – поправила меня Алиция. – Во всяком случае, в моем доме такого не было.
– По четырнадцать пятьдесят, – вмешался Павел. – Я сам видел.
– Так ты видел те, что побольше, а этот меньше и стоит тринадцать двадцать пять.
– Да какое значение имеет цена молотка? – возмутилась я. – Главное, что в Копенгагене полным-полно таких молотков.
Наша оживленная дискуссия о молотках вселила надежду в сердце господина Мульдгорда, который попытался уточнить:
– Ужели око ваше зрело сие напереди?
С некоторым трудом удалось ему растолковать, что, почитай, все наши очи видели такой молоток раньше в виде товара в одном из суперсамов Копенгагена. В доме же до сегодняшнего дня никто сие не видел.
– Воистину убивец явился отягощен сим молотом, – сделал вывод следователь, и мы с ним согласились.
Когда полицейские удалились и мы остались одни, Павел внес предложение:
– Надо устроить ловушку! Как мы раньше не догадались? Преступник, глядишь, давно бы попался.
– Что ты имеешь в виду? Капкан? Чтобы за ногу схватил?
Павел с воодушевлением подтвердил:
– Ну! Что-то в этом роде. Преступник ведь шляется по саду. Вот и попадется!
– Скорей мы сами попадемся.
– У меня есть только мышеловка, – сказала Алиция. – И к тому же я, естественно, не знаю, где она. Придумайте что-нибудь другое.
Фантазия Павла разыгралась буйно:
– Ну, какая-нибудь проволока или веревка… Привязать к звонку или еще чему такому, чтобы звонило. Получится сигнальная установка. Он крадется по саду, ногой или рукой зацепит. И как начнет выть или трезвонить!
– Убийца?
– Да нет же, установка!
– Ага, мы все срываемся с постели, толкаясь, выскакиваем из дому, гоняемся за преступником по всему Аллероду, а потом оказывается, что это был почтальон или мусорщик!
– Нет, – с потрясающей рассудительностью возразил Павел, – если начнет убегать, то только убийца. Почтальон или мусорщик, услышав вой, растеряются и с места не двинутся. Если даже не испугаются, подождут специально, чтобы узнать, что все это значит. Хотя бы из любопытства.
– Парень дело говорит, – поддержала Павла Алиция. – Ладно, я согласна. Так и быть, приготовьте какую-нибудь ловушку. Только чтобы без особых расходов. И вообще без меня. Похоже, у меня теперь не будет времени.
Алиция знала, что говорила. После злодейского покушения на тетю жизнь в Аллероде вдруг забила таким ключом, какого я никак не ожидала от флегматичной Дании. Ну, просто Содом и Гоморра!
Во-первых, чрезвычайно оживилась полиция. По нескольку раз в день нас стали навещать вместе с господином Мульдгордом какие-то важные чины, безуспешно пытавшиеся объясниться с нами на самых разнообразных языках. Во-вторых, излишне оживились и датские родственники Алиции, которых чрезвычайно встревожило несчастье с тетей. И они уже не пытались скрыть своего отрицательного отношения к происшествию в доме Алиции. Польский темперамент, конечно, вещь достойная, но ведь надо же и меру знать!