Тем не менее, если мы имеем действительный текст документа, писанного всего год спустя после Куликовской битвы, а не многократно переписанную и не раз исправленную и переправленную копию, что само по себе весьма и весьма вероятно, то следует признать, что либо Великий куликовский миф в каком-то виде существовал уже в 1381 году, либо все-таки где-то что-то было на самом деле.
Этим где-то чем-то мог бы быть некий поход московских войск в 1380 году, во время все той же компании «верховской реконкисты», например, на Одоев. Действительно, если москвичи с блестящим результатом сходили за год до этого к Трубчевску и Стародубу, то что мешало им повторить столь успешный поход примерно той же или даже чуть меньшей дальности, но поюжнее, к Одоеву? Политическая ситуация в следующем году не изменилась. Мамай и Тохтамыш по-прежнему были заняты подготовкой к решительному столкновению, вступившей уже в последнюю фазу, им было не до Москвы и каких-то там Верховских княжеств. В Литве продолжалась такая же смертельная схватка Кейстута с Ягайлом, парализовавшая активность обоих. Рязань, обескровленная подряд несколькими ордынскими разорениями и погрязшая во внутренних разборках, тоже на время перестала быть для Москвы предметом головной боли. К тому же дорога на Одоев была удачно прикрыта от Рязани союзным Москве Пронском. Нельзя не признать, что при таком положении дел, если Дмитрий Иванович имел намерения и смелость всерьез «пощипать» Орду и Литву, то рубеж 70-х и 80-х годов был объективно наиболее удобным и подходящим периодом для этого. Сражение на Воже и трубчевско-стародубский поход свидетельствуют о том, что Дмитрий и московское руководство это понимали и не сидели сложа руки: поочередно весомые удары были нанесены и Золотой Орде, и великому княжеству Литовскому. Подчинение Верховских княжеств стало бы одновременным ударом не только по Орде и Литве, но и по Рязани. В гипотетическом рейде на Верховские земли, вероятно, главной целью Дмитрия Ивановича должно было бы стать Новосильское княжество, в котором, как мы помним, Москва имела свою волость, то есть прямой шкурный интерес. В начале 70-х годов новосильские князья признавали московский суверенитет и принимали участие в военных походах Дмитрия Московского против Твери и Литвы. Но после татарского разорения Новосиля в 1375 году княжество захирело, его столица была перенесена в Одоев, московская власть явно пошатнулась. Объективно к 1380 году для Дмитрия Ивановича наступило благодатное время утвердиться в Новосильско-Одоевском княжестве и в Верховских землях в целом. После «прогулки» 1379 года по Брянщине до Трубчевска и Стародуба, в следующем году на очереди вполне мог стоять Одоев. И может быть не случайно именно Одоев всплывает в «Сказании» как тот рубеж, до которого, якобы, дошел и от которого повернул вспять Ягайло. Там, под Одоевом, могли вновь явственно качнуться в московскую сторону весы противостояния набирающей силы Москвы и погрязшей во внутренних склоках Литвы.