Георгий, словам которого большинство предпочитало доверять, строго-настрого запретил ходить к Сиреневым Скалам. Но слухи о припрятанных сокровищах расходились среди «случайников», которые хотя и охотились на нанду, однако не прочь были разжиться дармовой тушенкой и сгущенкой. Неизвестно, как бы всё могло повернуться: может быть, парламентеры «случайников» пришли бы на разговор к Георгию и Игорю, или слухи спровоцировали бы очередной, куда более серьезный, «мятеж на корабле», однако дальнейшие события приняли иной оборот.
Как потом оказалось – печальный.
* * *
Для Ника все дни мало чем отличались друг от друга. Он, как и прежде, ухаживал за животными. Одна из кобыл готовилась в ближайшее время принести жеребенка, и юноша опасался – не забыл ли Сигурд о своем обещании. Нет, похоже, не забыл. Более того, как-то раз завел разговор о том, что хотя оруженосцем в его дружине принято становиться с восемнадцати лет, но из любого правила бывают исключения…
Ник научился стрелять из арбалета и теперь осваивал стрельбу из лука. А вскоре по просьбе ярла Корвин должен был начать учить юношу владению мечом – хорошего рубаки из Ника, скорее всего, не получилось бы, но ему нужно было уметь держать в руках меч.
Маленькая трещинка, которая возникла между Мастером животных и дружиной после гибели урунгхов, начала затягиваться и потихоньку исчезала. Хотя юноше иногда снились бескрайние просторы, раскинувшиеся под мощными крыльями, и он просыпался, задыхаясь от тоски. Хорошо, что рядом всегда была Рона. То ли собака смирилась с потерей, то ли увидела в Нике черты прежнего Хозяина, но теперь властелином собачьей души стал он.
Сигурд недоумевал:
– И зачем она тебе? Толстая, неповоротливая, старая – ты посмотри, у нее же вся нижняя челюсть седая. Эта псина себя-то толком защитить не сможет, не то что тебя. К тому же она хромая!
Слова ярла были правдой – лапа у Роны так и не обрела полной подвижности.
– У Грома и Люты скоро будут щенки, так можешь выбрать любого… – говорил ярл.
Ник кивал, но оставался при своем мнении. Ласково поглаживал Рону за ушами, та начинала жмуриться и улыбаться во всю пасть…
Почему-то юноша ни с кем за это время особенно не сдружился, разве что с Ингой. Она тоже была из питерских, и обыкновенно их разговоры сводились к воспоминаниям – о тусовках, концертах, общих знакомых. Порой Ник ловил себя на мысли, что безумно скучает по городу белых ночей. Казалось бы, все хорошо, жизнь потихоньку устраивается, но так порой хочется пройти по Невскому, перейти через мостик с грифонами, непременно коснувшись лапы или золотистого крыла мифических созданий, – считается, что это приносит удачу. Или же – зайти в переход у Гостиного Двора, прозванный «трубой» – там наверняка играют какие-нибудь панковские «менестрели» или группа студентов из Южной Америки. А можно заявиться на метро «Черная речка», где по средам собираются ролевики, чтобы просто поболтать с кем-нибудь. Хотя… если вдуматься, общения хватало и здесь.