- Хочешь, чтоб посочувствовал? Или еще какие проблемы?
- А как же? Мне собственно и ты нужен: склад открывать.
На этот раз не сдержался Мороз:
- А бумаги туалетной вам подать не надо?
Пренебрежительно выдержал недобрый взгляд.
- Да в самом-то деле, Маргарита Ильинична, - Лисицкий отвлек ее от молодого опера. - Чего теперь ногами топтать? Сами откроете - невелика хитрость.
- Велика - не велика. А откроешь! Ты опечатал, вот и изволь ...
- А хуху не хохо?!
- Поезжай, Николай Петрович, не спорь с красивой женщиной, - неожиданно вступился за Панину подзабытый в сторонке Рябоконь.
Лисицкий напрягся.
- А, Сергей Васильевич! Извини, пролетела, не поздоровалась.
- Бывает, - необидчиво простил Рябоконь.
- Поезжай, поезжай, - настойчиво повторил он. - Заодно и проветришься. Проигрывать в нашей профессии тоже надо уметь.
- Вот это слова не мальчика, - Панина признательно склонила голову. - Я ведь тоже понимаю: работа у вас такая... охотничья. Ну, не в этот раз, так в следующий кого-нибудь затравите. Помельче. Последствий, обещаю, не будет.
- Я бы и сам с вами проехал. В такой-то компании, - Рябоконь изо всех сил изобразил на своей физиономии некое подобие томности. - Но - дела. С Никандрычем надо переговорить, Малютина найти срочно.
- Много все-таки у нас ворья, - пожаловался он Паниной.
Та коротко кивнула:
- Так что, Николай Петрович?.. Или опять в УВД звонить?
- Да что в самом деле?! - Лисицкий разудало пристукнул по столу. - Не земной шар, чай, опечатали. Открыл-закрыл. Мир не перевернется. Поехали!
Проходя мимо стоящего безучастно у излюбленного косяка Рябоконя, он, не в силах сдержать чувства, благодарно сжал его локоть.
6.
- Брось, Николай Петрович, так переживать, - Панина развернулась на переднем сидении. - Недели через две закроешь. Какая разница?
В салонном зеркале отражалось кривящееся лицо водителя. "Ух, щас бы врезать, - сладко возмечтал Лисицкий. - А еще лучше, - Богуну". Но тот, и без того притиснувшийся к самой дверце, чтоб не напоминать о себе, теперь, будто что-то почувствовав, и вовсе начал сползать с сидения.
Лисицкий расхохотался:
- Да ладно, все о делах да о делах. Продаю последний сексанекдот! Стало быть, стой там - слушай сюда: наш командировочный в Париже...
Машина под ухахатывание шофера и поощряющий смех Паниной прокатилась вдоль подгнившего деревянного забора и свернула в сторону каменной, восемнадцатого века церквушки - первого склада КБО.
- Эй-эй! Совсем заболтался, - спохватился Лисицкий. - Проскочил, горе-водитель. Разворачивай к конторе.
- Ты уж не помнишь, что опечатывали? - Панина достала сигарету. - Склад. Склад, а не диспетчерскую.