Я попросил Шмундта передать фюреру, что ввиду его недоверия ко мне я хотел бы перевестись на какую-нибудь другую должность, поскольку продолжать работу при сложившихся обстоятельствах стало для меня совершенно невозможно. Справился ли Шмундт с моим поручением, я не знаю; сам я в рейхсканцелярию не ходил, а только ждал, не вызовут ли меня для беседы. Но когда и на следующий день ничего не произошло, я собственноручно написал Гитлеру письмо и, ссылаясь на высказанное им недоверие ко мне, попросил его перевести меня на другую должность и, если возможно, отправить меня на фронт. Я отдал это письмо Шмундту, чтобы он передал его Гитлеру.
В итоге между Гитлером и мной состоялся разговор, в котором он сообщил мне, что он отклоняет мою просьбу и на будущее предпочитает таких просьб больше не получать: это только его исключительное право сообщить мне, когда он больше не будет нуждаться в моих услугах, а до тех пор я должен выполнять то, что мне скажут, на той должности, на которую он меня назначил. Мое письмо, предположил он, было признаком моей крайне сильной щепетильности, поскольку он не сказал мне, что он больше уже не доверяет мне. В связи с этим он тотчас же переходит к другим вопросам, конкретно к его оценке ситуации, связанной с его вспыхнувшем недовольством по отношению к Рейхенау, который, как он сказал, лучше бы меньше занимался дипломатией и поскорее бы привел свою танковую группу к боевой готовности: все, что он делает, это только списывает двигатели, гусеницы и т. д. как изношенные и сломанные.
В конечном счете мне было приказано сказать Браухичу, чтобы тот позвонил ему. Вместе с этим Гитлер сообщил мне, что у него уже была довольно долгая беседа с Браухичем в мое отсутствие, в которой последний изложил взгляды военного министерства. Он закончил, сказав, что военное министерство не должно баловаться политическими и военными вопросами и всем тем, что касается интересов Генерального штаба; ему даже не хватает сил, чтобы вновь собрать вместе армию после короткой польской кампании: можно было бы без проблем привести танковые формирования в боеспособное состояние, было бы только желание это сделать.
Мне было приказано присутствовать на этом совещании с Браухичем. Гитлер сказал, что он очень тщательно обдумал свое решение [касающееся западной кампании], и в течение ближайших нескольких дней передаст главнокомандующим составленный им меморандум о проблемах мировой войны, с изложением всех его взглядов на этот счет.
Совещание с Браухичем состоялось в моем присутствии – насколько я помню, на следующий день [5 ноября 1939 г.]. Мы с фон Браухичем молча слушали рассуждения Гитлера насчет хорошо известных взглядов военного министерства. Затем Браухич высказал две основные причины, по которым он был не согласен с Гитлером: