- Так я ж и говорю про пожар! - вскинулся Глущенко.
- Да нет, не твой пожар - у нас тут...
И дальше разговор пошел на уровне слухов.
Глущенко городские дела не особенно волновали, но он понимал, что и городских коллег его захолустные преступления тоже не шибко волнуют.
Минут через пятнадцать он положил трубку, вздохнул и сказал себе, что все положенное он и так делает, а потому злиться нечего. В конце концов, у них в городе и народу, и преступлений куда больше, чем во всех двадцати пяти районах области, вместе взятых.
Глава 29
Выходные дни Валентины Дмитриевны
В субботу около часа дня Евгений Борисович позвонил домой из офиса.
- Валентина, тут Мюллер поговорить с тобой хочет...
- Кто? Сам штандартенфюрер?
- Штандартенфюрер - это Штирлиц.
- А Мюллер кто?
- Кононенко, наш начальник охраны.
- Ах, наше доморощенное гестапо... Он что, меня допросить хочет?
- Слушай, ты чего злишься?
- А чего ты на работе в выходной?
- Дела.
- Ладно, пусть приезжает твой Кальтенбруннер. Часиков в семь. А ты, будь любезен, появись дома пораньше. Дела делами, а твое здоровье важнее.
- Валентина, ты не понимаешь. Дела, много дел. Полугодовой отчет, все надо в ажур привести.
- Это ты не понимаешь! Ажур пускай твой главпук наводит. А ты, если не будешь нормально отдыхать два дня в неделю, через год заимеешь язву, а через два - инфаркт, это я как врач говорю!
- Типун тебе на язык! Так, Валентина, кончай пререкания, - в голосе Манохина зазвучали стальные нотки. - Приеду, когда смогу.
Валентина вертела мужем, как хотела, но когда он начиналговорить трубным гласом, делала вид, что ужасно перепугана, и впререкания не вступала. Манохин - мужик, добытчик, твердый ирешительный, сам решает. Сам и перерешит через пару часов,когда успокоится и прислушается к гласу разума. Правильно сформулированный глас разума звучит громче, чем трубный глас.
Пока что для правильности формулировок надо испечь пирог - тем более, что вечером человек придет.
Валентина, конечно, прекрасно знала, кто такой Мюллер, и давно к нему присматривалась, как и ко всем, кто окружал мужа. Она чуяла, что Кононенко, при всем его немногословном послушании, личность куда более сильная, чем Евгений, и потому опасная - таким не повертишь. И Зоя его свое место твердо знает, несчастная баба. Валентина Дмитриевна была убеждена, что если в семье командует муж, то жена - существо обездоленное, лишенное прав, одним словом - несчастная баба. И не потому, что не имеет власти, а потому, что мужики - существа бестолковые и постоянно забывают о главном: что работа не самоцель, а лишь средство обеспечить благосостояние семьи, её защищенность от жизненных невзгод. Да, работать надо, да, честно и добросовестно, да, вкладывать душу - но помнить: не я для работы, а работа для меня.