Первыми появились собаки. Эта порода была создана для травли людей — когда испанцы поняли, что коварных индейцев проще уничтожить, чем пытаться сделать из них рабов. Нам пришлось обратить ружья против животных, и испанцы успели подойти к нам вплотную. Ставлю сотню реалов — все равно их потери были выше, солдаты слишком медленно заряжают мушкеты. Но врагов было больше, и лишь нескольким охотникам, в том числе мне и Пьеру, старшему брату, удалось уйти на каноэ, когда опустилась ночь. До утра мы по очереди гребли и отчерпывали воду — несколько пуль пробили борта. И до самого утра, когда показались берега безопасной Тортуги, Пьер проклинал погибшего отца. Как оказалось, все деньги жадный старик зарывал, да еще в разных местах, а где именно — так никому и не рассказал.
— Я не желаю кончить, как бедняга Мишель! — сказал мне Пьер, как только мы высадились на берег. — Хватит. Я завербуюсь к Малышу Картеру на «Агнесс», он решил устроить налет на ловцов жемчуга. Если дело выгорит — у меня будет достаточно денег, чтобы купить пару рабов и убраться отсюда в какой-нибудь тихий уголок, чтобы устроить там плантацию. Придется много работать, но хотя бы насчет старости я буду спокоен: табак сейчас идет все лучше. Дело стоящее!
— Ты — плантатор?… — Я не верил своим ушам. — Пьер, да ведь мы хотели податься в пираты! Там — деньги! Золото!
— Золото! — Пьер скривился и сплюнул под ноги. — Папаша Дюпон тоже приехал сюда за золотом. А получил — свинец! Помни, Клод: самое важное в нашей жизни — деньги, но если жизни нет, то и они теряют цену! Ты слишком романтичен. Постарайся взяться за ум.
Пьер ушел на «Агнесс», и больше ни о корабле, ни о команде никто ничего не слышал. Так случается. Морской Дьявол утянул их на дно или испанцы отправили одинокого пирата туда же — какая разница? Так странно устроен мир — упрекнувший меня в излишнем романтизме Пьер сгинул, ввязавшись в ненадежное с самого начала предприятие. У Малыша Картера не было настоящей удачи.
Я остался один, если говорить о семье. Но приятели буканьеры никуда не делись, тем более что я уже тогда был прекрасным стрелком. Мы отомстили испанцам новым, еще более дерзким рейдом. Только теперь буканьеры пришли не за говядиной, а за всем, что можно быстро схватить и унести. Мы грабили плантации, забирая все мало-мальски ценное и пригодное для размещения в каноэ. Один плантатор, будто не видя направленных на него стволов, проклинал нас на чем свет стоит, показывая мозолистые руки. Именно таким и собирался стать мой брат Пьер! Я не смог побороть искушение и влепил ему пулю в лоб — слишком жалко этот парень выглядел. Думаете, это довольно-таки жестоко, вот так, без всякой нужды убить человека? Возможно. Во всяком случае его жена и дети восприняли это именно так. Зато четверо рабов кинулись целовать мне ноги — этот трудяга-скопидом довел их до полного истощения. Так уж сложно и противоречиво устроен мир, и не только в Вест-Индии.