— Отец, пожалуйста…
— Вон, вон, вон! — Бруно дрожащей рукой неловко схватил стакан с водой, стоящий на столике у кровати. Он как будто хотел швырнуть его в Майлза, но у него не хватило сил поднять стакан, и вода темным пятном разлилась по покрывалу, стакан упал на пол и разбился.
— А-а-а, Денби! Денби!
Майлз попятился, споткнулся о порог, ступая на ощупь, пересек темную лестничную площадку и бросился по ступенькам вниз. Там он столкнулся с Денби. Денби схватил Майлза за руку и крепко сжал ему запястье.
— Все-таки ты довел его, черт тебя побери! Я же тебя предупреждал!
Майлз вырвался и, уже выбегая из дома, услышал, как Бруно кричал наверху:
— И марок ты не получишь! Ты не получишь марок!
Майлз выбежал на улицу, под дождь. Ни в коем случае не нужно было приходить сюда. Ничего другого нечего было и ожидать, все оказалось еще ужасней, чем он себе представлял. Он снова окунулся в этот страшный мир глупости, необузданности, неразберихи. Все-все в нем было осквернено.
— Можно к Бруно? Мы не стали звонить, боялись, что вы не разрешите нам прийти.
Денби широко раскрытыми глазами смотрел на сестер. Дождь кончился, и облака неслись по грязно-серому небу. Обе женщины были в плащах, с шарфами на голове. Их встревоженные лица расплывались бледными пятнами в тусклом свете непогожего дня. На Диане был пестрый бело-розовый плащ, в руках она держала букет нарциссов. По пустынной улице гулял ветер.
— Входите, — сказал Денби, — только я не знаю… может, вам лучше зайти ко мне?
Он провел их из темной прихожей вниз, в свою спальню, закрыв за собою дверь, соединяющую пристройку с домом.
— Бруно слышит все, что здесь происходит. Лучше бы он не… Спасибо, что пришли.
Диана откинула шарф, обнажив голову с гладко зачесанными назад блестящими волосами.
— Майлз очень расстроен вчерашним.
— Черт бы побрал этого Майлза, вы уж меня простите.
— Да, я представляю себе, как он был ужасен, бестактен и так далее. Он сказал, что был слишком потрясен и что Бруно разнервничался. А Майлз этого не выносит.
— Чего же он хотел от умирающего старика? Майлз должен был держать себя в руках.
— Он старался, я знаю, он очень старался. Но у него создалось впечатление, что Бруно слегка… не в себе.
— Бруно в себе. Майлз законченный кретин.
— Он был чересчур ошарашен.
— Он чертовски спешил. Я хотел объяснить ему, что к чему, но он и слушать не стал. Мне нужно было настоять на своем.
— Ну хорошо, а можно нам повидать Бруно?
— Сегодня он неважно себя чувствует.
— Он тоже расстроился?
— Он не просто расстроился, ему очень худо. Трудно требовать от такого больного человека, как Бруно, чтобы он смотрел на вещи философски. Он просто убит этим идиотским свиданием. Я отнесу цветы наверх. Боюсь…