— Слыхал, Галимого взяли?
— Ну, — утвердительно отвечает «бычара».
— С ним барыгу из крутых и казанских пацанов.
— Ну.
— Мне бродяга один ночью через ментов маляву подогнал. Галимого киллер сдал. Из лохов, но боевик. Погоняло — Артамон, фамилия — Новиков…
Меня бросает в дрожь. Вот, значит, как! Это уже интересно…
— Галимый в Лефортово чалится, его комитетчики ковыряют. Доказухи нарыли — КамАЗ с прицепом. Этап ему корячиться, без базара.
— Передел будет? — спрашивает «бычара».
— Поглядим. Хазар, ну, знаешь, у Галимого в основе ходил? Он пацанов собрал и объявил: иуду найти и покарать. Замочить на месте, понял? По всем СИЗО и крыткам малявы пошли. Он, Артамон этот, у ментов в розыске.
— Почему?
— Я ж говорю — боевик, с войны слился, типа того. Галимого подставил, а сам трех пацанов в Казани мочканул, из-за бабы.
«Бычара» сопит, потом выдает результат мыслительного процесса:
— Короче, ящик ему корячится полюбасу.
— Не жилец, — соглашается Дорохов. — Но погреться на этом деле можно неплохо.
— Как?
— Хазар за шефа сильно расстроился. Тому, кто Артамона найдет или подскажет, где искать — тачку крутую. А если кто пришьет иуду, сорок тысяч бакинских получит. Понял?
— Ага.
«Вот так вот, — думаю я, крепко сжав кулаки, чтобы не дрожали руки. — Меня фактически приговорили… Ах, Витек, Витек… Хотя, по всем «зоновским» понятиям я, конечно, виноват. Но я спас хорошего парня — это раз. Спас Надю с детьми — это два. Помог засадить бандитов за решетку — это три. Так что «понятия» идут лесом. Но вот что теперь делать? В камере меня вычислят и убьют, на воле без документов рано или поздно поймают менты — и я опять же попаду в камеру…».
Глава шестая
Omnia mea mecum porto[9]
После всего услышанного и обдуманного приходит вдруг ясная мысль: «Надо бежать! Бежать из машины, из Москвы, из страны. Пока бандитско-ментовский спрут не распустил свои щупальца повсюду».
Конь на груди наливается тяжестью. Сейчас мы с ним союзники. Вспышка холода заставляет меня стиснуть зубы. Щурю глаза, осматриваю внутренности «Уазика», ментов. Чтобы вырваться отсюда, нужно иметь фантастические способности к рукопашному бою. У меня их нет. Поэтому, положившись на коня и слепую удачу, самым жалобным голосом, даже не голосом, а голоском блею:
— Мне в туалет… очень надо!
— Твори в штаны, теплее будет! — немедленно откликается из «курятника» Дорохов.
Все смеются.
— Потерпишь, не беременный, — бурчит старлей.
«Уазик» все так же стоит в пробке. За последние пятнадцать минут мы проехали метров десять.
— Мне очень надо, правда! — я начинаю ерзать, изображая крайнюю степень «хотения».