— Послушайте…
Ну, об этом он просил зря.
— Или вы не взломщик? Тогда кто же? Маньяк-убийца?
Он, кажется, пожалел, что не согласился на взломщика.
— Сознайтесь — задумали кровавое преступление. Как это… — Она защелкала пальцами.
— Мне нужна Элен, — перебил он.
— Элен? Берегитесь, с ней будет не так легко справиться. Жаль вашу вдову и несчастных сирот. Надеюсь, вы написали завещание?
Он изловчился и ткнул ей в лицо удостоверение:
— Инспектор Ямура, уголовная полиция.
Патриция прямо-таки выцвела от разочарования.
— Так обмануть мои ожидания, — укоряла она. — Стыдно! При столь многообещающей внешности…
— Я полагаю, что выгляжу добропорядочным гражданином, — оскорбился инспектор.
— Не умаляйте своих достоинств. — Патриция оглядела его с ног до головы. — Костюм не может скрыть натуры. У вас скулы завоевателя, лоб заговорщика, и глаза… Вы гипнозом не занимались?
Он, похоже, подавил желание броситься к зеркалу. Патриция не унималась:
— Думаю, в вас можно влюбиться.
— Вы нездоровы? — участливо осведомился он.
Патриция насмешливо сощурилась:
— Вот это скромность! Полагаете, влюбиться в вас может только больная?
Наконец она провела его в комнату. Сразу увидела, что Элен не теряла времени даром. Нет, она не навела порядка. Не потрудилась застелить постели, поднять стол и собрать разбросанные по полу фотографии. Зато успела облачиться в бледно-лиловое, шуршащее при каждом движении платье и набросить легкий газовый шарф. Этот шарф блестел и мерцал на волосах, невольно приковывая взгляд. (Во всяком случае, взгляд инспектора.) Патриция сразу поняла, что беспокоиться не о чем, разгрома в комнате он не заметит.
Ямура слегка поклонился:
— Сожалею, что помешал.
Воцарилась тишина. Элен с Патрицией потрясенно смотрели друг на друга. Это ли грубиян, встреченный Элен в деревушке Цуань? Что на него подействовало? Стояние под дождем? Или… газовый шарф?
Инспектор жестом спросил разрешения снять мокрый плащ. Элен с Патрицией благосклонно позволили. Освободившись от плаща, он остался в немногим более сухом костюме. Платком вытер лицо.
Патриция с интересом разглядывала гостя. Черные волосы, черные миндалевидные глаза. Лицо холодное, замкнутое, почти надменное. А глаза — яркие.
Патриция знала, что в минуту встречи по глазам можно прочесть суть. Потом к человеку привыкаешь и многого не видишь. У одних глаза — как замочные скважины. Сразу поймешь — в этой душе остальным места нет. У других — как мыльные пузыри. На подобного человека опираться, словно на гору мыльной пены.
«А бывают глаза, — она посмотрела на Ямуру, — точно зарницы. Внутреннего огня не утаишь, как губы ни сжимай, как брови ни нахмуривай. Все равно, рядом будет тепло…»