— Останься. Если хочешь, — добавил он после паузы — уже мягче. — Тебя это тоже касается. В некотором роде.
Некоторое время внутри у Дэйра шла невидимая борьба между аллийской тактичностью и любопытством исследователя со стажем. И, хотя лицо моего бывшего наставника выглядело спокойным и равнодушным, у меня и сомнений не было, что победит.
Дэриэлл остался. Спокойно, будто и не порывался вылетать из комнаты стрелой, опустился обратно на кровать и вернулся к чтению. В качестве компромисса с совестью он деликатно отвернулся и сделал вид, что полностью увлечен книгой. Только ухо с капелькой-сережкой насторожено ловило каждый звук.
Князь молчал и пялился на пламя в камине непроницаемо-невыразительными синими глазищами. Словно я свою великолепную речь к стенке обратила.
«Вот ведь чудовище», — с болью и восхищением подумала я.
Или чудо.
Мое чудо.
Его нельзя было ненавидеть. И я легко могла понять, как возникает у других желание владеть им.
«Никому не отдам, — пронеслось в голове. — Даже если для этого придется заняться даром всерьез».
Ксиль улыбнулся и обернулся ко мне, склоняя голову на плечо.
— Не сердись, — сказал он просто. — Я не собираюсь ничего утаивать. Думаю, с чего начать.
— Начни с главного, — вздохнула я, подбираясь поближе к нему. Пока не касаясь… но почти. Почти.
Держать дистанцию как в переносном смысле, так и буквально, не получалось.
Может, оно и к лучшему.
— Ну, если коротко о главном… Найта, у меня с Акери никогда ничего серьезного не было. И, если боги не подведут, и не будет, — Ксиля аж передернуло. Не знаю, померещилось мне или нет, но я почти уверена, что и Дэйр вздохнул с облегчением. — Дело даже не в том, что он мужчина, — князь поморщился. — Хотя и в этом тоже. Эмпатия позволяет любить и быть очень-очень близкими… не оскверняя отношения разного рода… физиологией, — Максимилиан выдохнул и посмотрел на меня почти беспомощно. — Это сложно объяснять, Найта. Да мне и не хочется, честно говоря.
— Близкими… Как ты и Тантаэ?
— Как я и Тантаэ, — легко согласился Ксиль, и напряжение немного рассеялось. — У одной древней народности было четырнадцать слов для обозначения разной любви. В большинстве современных языков есть только «любовь» и «дружба». Я, конечно, люблю Тая. Даже не как почти-родственника, а как часть моего мира, моей души. Я люблю свой клан, всех восемьдесят… сколько их там… сейчас уже, кажется, восемьдесят шесть балбесов и разгильдяев. Люблю Силле, пожалуй, — Дэриэлл бросил на Ксиля яростный взгляд, но быстро усмирил инстинкты и с видимым равнодушием перевернул страницу. — Как-никак, он теперь мне братишка. И, без всяких сомнений, я люблю тебя, Найта.