— Непременно, — заверил он свою ненаглядную в тот момент, а я губу закусила, причём до боли, и даже поморщилась. А вот сейчас Кирилл на меня смотрел и заботливо осведомился:
— Устала?
Я от машины на пару шагов отошла, стоянку оглядела, потом пожала плечами.
— Не знаю. Спина затекла.
Филин посмотрел на наручные часы.
— У нас есть ещё час. Предлагаю пообедать.
Я спорить не стала, время на самом деле обеденное.
— А почему вы решили открыть свой ресторан? — как бы между прочим поинтересовалась я, когда мы сидели в ресторане. Заметила, что Кирилл даже не оглядывался, возможно, раньше здесь бывал, но мне показалось, что ему просто безразлично. Не оценивает интерьер, сервис, сервировку стола. Он лишь привычным движением встряхнул салфетку, когда сел, меню пролистал без интереса, вероятно выискивая нужное для себя, а теперь вот на еде сосредоточился. А когда я свой вопрос задала, поднял на меня глаза.
— Это выгодный бизнес.
— Правда? Никогда бы не подумала.
— Почему?
— Но ведь столько проблем. Пожарники, санэпидемстанция, весь этот персонал, который готовить надо, учить, муштровать.
— Любой бизнес начинается с этого.
— Это конечно. Просто ресторанный мне всегда казался сложным. Если это не забегаловка какая-нибудь. Нужно держать определённую планку, привлекать посетителей. В конце концов, надо людей вкусно кормить, а не просто тарелки украшать.
Кирилл улыбнулся, разглядывая горку салата на моей тарелке.
— Вкусно?
— Ничего.
— Комплимент шеф-повару.
— И всё-таки почему?
Он ловко резал кусок мяса на маленькие кусочки, на меня больше не смотрел.
— У меня мама работала поваром в заводской столовой. Я когда маленький был, часто к ней приходил, меня усаживали за стол, кормили, компот в гранённый стакан наливали и давали горячую булку. Помнишь, были такие, калачи назывались?
Я не ответила. Есть перестала и теперь только его слушала.
— И вот ел я этот калач, компотом запивал и наблюдал, как мама и её товарки столы трут противными на вид тряпками, подносы в стопки складывают, а потом они щи варили в таких огромных кастрюлях. Меня это всегда удивляло.
— Почему?
— Не знаю. И другого я не видел никогда, мал ещё был, а хотелось чего-то позначительнее.
— Бронзы и картин в шикарных рамах? — подсказала я.
Филин не стушевался ни на грамм.
— Да. А ещё накрахмаленных скатертей и фарфоровых тарелок.
— А в вашем ресторане фарфоровые тарелки?
Он улыбнулся.
— Смотря для кого.
— Понятно. А сколько вам тогда было лет?
— Лет шесть.
— Ух ты. Шикарные мечты для шестилетнего мальчика.
— Да брось. Я тогда мечтал о велосипеде и мороженом. Понимание того, какую именно детскую мечту я хочу реализовать, пришло гораздо позже.