— Это хорошо. — Подняла на него глаза. — Скажите, Дмитрий Алексеевич…
— Почему вы так ко мне обращаетесь?
Она сбилась на полуслове, и взгляд стал удивлённым.
— Как?
— Так официально. Кажется, мы в самом начале договорились с вами… В конце концов, я зову вас Мариной. — Гранович улыбнулся. — Или мне тоже перейти на отчество?
— Не нужно. — Марина занавеску зачем-то расправила, какую-то складочку сделала, затем от окна отошла. — Просто вы всегда такой занятой, и все вокруг вас зовут Дмитрием Алексеевичем, вот и мне показалось это… уместным, — наконец подобрала она нужное слово.
— Все остальные не живут со мной под одной крышей.
— Да, вы правы.
— Так что вы хотели спросить?
— Вы не будете против, если мы… то есть я, куплю настоящую ёлку?
— А почему я должен быть против?
Марина пожала плечами, явно стараясь уклониться от ответа. Но когда они глазами встретились, Марина решила сознаться:
— Николай Викторович предупреждал меня, что вы… не большой приверженец семейного уюта. А тут ёлка, камин, подарки…
— Даже подарки будут? — Гранович несколько натянуто усмехнулся. — Думаю, я как-нибудь переживу.
— Значит, вы не против?
— Марина, вы не должны спрашивать у меня разрешения.
— Я знаю, — проговорила она потерянно. — Просто никак привыкнуть не могу.
— К дому? — догадался он.
— Да. Дети всегда мечтали о большой ёлке, а нам совершенно некуда было её поставить, а тут столько места. Что даже страшно.
— Марина, а вы с Надеждой Михайловной говорили?
— Да. — Она выглядела немного испуганной. — Хотя, я могла бы…
— Не могли бы, — отрезал он. Прошёл к дивану и сел на подлокотник. — Марина, я не знаю, о чём вы говорите со своим отцом, но вы по-прежнему растеряны. И не понимаете одной очень важной вещи.
Марина руками себя за плечи обхватила, и невольно нахмурилась, не понимая, к чему он клонит.
— Какой?
— Вам не дом достался, это не наследство и не подарок. Нельзя продолжать ходить по полупустому дому, и смотреть на пустые углы. Нельзя спрашивать у меня разрешения поставить ёлку. Марина, ваша жизнь изменилась.
— Я понимаю.
— Нет. Вы ведь боитесь.
Марина нервно усмехнулась.
— Я не вижу в этом ничего удивительного. Не каждый день такое случается.
— Я знаю, и я понимаю. Но мне кажется, что вы никак не можете это принять.
— Я стараюсь привыкнуть.
— Вы дочь Стеклова. В вашем городе вы уже знаменитость, хотите вы этого или нет. На работе пристают с расспросами?
— Всё, что знала, я уже рассказала, — призналась Марина.
— Вы могли этого не делать. Всем всё не расскажешь и не объяснишь. Когда-нибудь невозможно будет прятаться в этом доме. Придётся принять всё, как есть. Придётся где-то появляться с отцом под руку, придётся быть его дочерью, придётся улыбаться людям и прятать растерянность. И я даже не спрашиваю, готовы ли вы к этому.