А нужно вам сказать, что говорилось это со знанием дела, ибо в наших северных краях ему приходилось бывать при государе Павле Петровиче, которому атаман чем-то не угодил. Этот государь вообще был с причудами и многих карал без вины. В тех краях в скором времени оказался и наш батюшка Ермолов, он тогда еще не был генералом. Они приглянулись друг другу, вместе горевали и водочку попивали, до которой Матвей Иваныч был, к слову сказать, большой охотник. И так посидевши, отправлялись гулять и смотреть на небо. Атаман, хоть названий звезд не знал, но все как есть мог Ермолову объяснить: «Вот эта звезда висит над поворотом Волги к югу; эта над Кавказом, куда мы с тобой бы бежали, если б у меня не было столько детей; вот эта над местом, откуда я еще мальчишкой гонял свиней на ярмарку». В конце концов они так подружились, что атаман предложил Алексею Петровичу, после того как пройдет царская немилость, жениться на одной из своих дочерей, а их было у него великое множество...
– И что же?..
– А ничего, у Алексея Петровича лишь одна суженая – служба воинская, он ее ни на какую жену не променяет.
Кто-то поинтересовался насчет привезенной англичанки, и Корнеич неожиданно рассердился:
– Вам, жеребцам, только бы о бабах... Ну-ка, всем спать, поговорили и будет, завтра с рассвета в путь.
Лежа на охапке душистого сена, Павел вспоминал события минувшего дня: утомительную езду по однообразной пыльной дороге, короткие стоянки со скудной пищей и рассказ словоохотливого урядника. С неба светили яркие звезды, одна, вон там, должно быть, над далеким Петербургом, а эта – над разбойным Тегераном, и где-то между ними светит маленькая и невидная его звездочка... Долго ли ей суждено продержаться на небосклоне, про то знает, верно, один Господь...
На следующий день пришлось углубиться в горный Карабах и идти стало труднее. Дорога сузилась до того, что на ней с трудом могли разминуться две арбы; она петляла между горами, пересекала горные водостоки, опускалась в ущелья и поднималась к кручам, вокруг которых лепились облака. Дело осложнилось тем, что теперь следовало особенно внимательно следить за окружением, чтобы избежать опасности разбойного нападения курдов, обнаглевших по случаю открытия военных действий. Однажды пришлось открыть огонь и разогнать шайку всадников, сгрудившихся на вершине горы с явно враждебными намерениями. К счастью, для отряда дело окончилось благополучно.
К вечеру добрались наконец до вершин Карабахского хребта. Тут открылась великолепная картина. На севере синели снеговые выси Кавказа; на востоке расстилалась Муганская степь, сливавшаяся в далекой синеве с Каспием; на западе вставали горы Армении, возглавляемые исполинским двуглавым Араратом, увенчанным ледяным шлемом и опушенным махровыми облаками; на юге просматривалась темная лента Аракса, прикрытая белыми туманами. Внизу, из глубины ущелья, смотрело небольшое селение с фиолетово-розовыми саклями и башенками, оно то погружалось в клубившийся туман, то снова выплывало на его поверхность. Корнеич объяснил, что это армянское селение Герюсы, в котором располагается один из наших батальонов, и предложил остановиться там на ночлег.