Обезумевший от ненависти Моисеев в предсмертной записке совершил последнюю в своей жизни подлость: представил Лебедева А.И. (вторую точку с яростью продырявило перо моисеевской авторучки) организатором покушения на жизнь своего партнера, чтобы полностью завладеть «Оле-фармой». Мотивы собственного участия в этом деле старый мерзавец обозначил двумя словами: жертва шантажа. Когда следователь ознакомил Андрея Ильича с признанием самоубийцы, «шантажист», давно привыкший к выкрутасам «старинного друга», едва удержался от мата. Ошарашенный Лебедев с минуту таращился на знакомый почерк, изумляясь фантазиям воспаленного стариковского мозга. Слово «бред» оказалось единственным, на которое был способен тогда подозреваемый. Через трое суток Лебедева перевели в другую категорию – «свидетель» и за недостаточностью улик отпустили на волю до выяснения новых обстоятельств, предусмотрительно взяв подписку о невыезде. О том, каковы эти обстоятельства будут, Андрей Ильич не задумывался. Занятый по горло делами, президент «Оле-фармы» пытался заделать брешь, пробитую ситуацией в холдинге. Рассчитывать приходилось только на собственные силы. Впрочем, такой расклад не пугал, в своей жизни Лебедев на других не полагался. Этому с детства учила мать. «Судьба, сынок, часто испытывает человека на прочность, – твердила она Андрюше. – А ты не сдавайся, верь в себя и держись. Тогда тебя пожмет-пожмет и отпустит. Сам борись, не жди помощи от других. Другие-то, может, в беде и помогут, зато потом от радости постараются отвести. Ты уж лучше сам-на-сам, так надежнее».
О других думать не приходилось, а вот друг кинулся на выручку сразу. Когда Женька узнал, из-за чего Лебедева упекли за решетку, тут же помчался доказывать бредовость обвинений новоиспеченного родственника. До конца, конечно, не убедил, но сомневаться заставил. В результате президент «Оле-фармы» находился сейчас не в следственном кабинете, а в собственном, с сидящим напротив вице, вернее, с тем, что от него осталось. Евгений заметно похудел, под тусклыми глазами висели мешки, небритый подбородок темнел щетиной, пальцы дрожали, он это чувствовал и потому старательно прятал руки. Ни скандальные слухи, в результате которых фирма начинала нести убытки, ни возня конкурентов вокруг предстоящего тендера, ни рабочие проблемы, требующие егоринского участия в их решении, – ничто не могло встряхнуть Евгения. Коридор, разделяющий кабинеты соучредителей «Оле-фармы», изредка пересекала унылая тень, чтобы, бесцельно ткнувшись носом в один, запереться потом в другом да торчать там весь день, тупо пялясь в окно. Своим видом и поведением вице-президент холдинга разрушал рабочую атмосферу. Терпеть это дальше Лебедев был не намерен.