Сказал это и хлопнул по крупу гнедого, на котором сидели Стоюн и Милюта. Но сам еще долго стоял, глядя им вослед: Стоюн был его верным человеком, опытным десятником и проверенным не в одном походе другом. И случись с ним что… Еще одна причина будет отомстить древлянам.
Ветер бушевал весь день. Лес шумел. Огромные деревья раскачивались, склоняясь друг к другу, где-то в чаще что-то валилось. Из зарослей порой доносились еще какие-то странные звуки — обрывки пронзительных криков, рев не то лесного зверья, не то нечисти. Слышалось множество голосов, резких и визгливых, точно целая свора леших готовилась накинуться на жалких человечишек, которые оказались в их власти. У людей леденела кровь от этих звуков, однако крепились, старались отвлечься за разговорами, разогревали еду да расспрашивали местных об их житье под властью Чернобога. Ругали древлянского князя, но местные даже не спорили, кто отмалчивался, а кто и кивал согласно. Прибывшие русичи не выглядели грозными мстителями за своего князя, хотя и должны были… Может, и впрямь колдовство их так усмирило, а может, они и не враги. И хотя среди древлянского племени и ходили рассказы о былой вольнице, все же и под Русью жили как-то. По сравнению с тем, что сейчас творится, — хорошо жили. А сейчас — эх… Вот и сидят теперь древляне сиднем, боясь носа высунуть за околицу, а нежить вторгается в обжитые места, повалили привычные обереги с черепами на шестах, воют, щелкают в лесу, когда селяне опахивают свои жилища. Волхвы предупреждали, чтобы селения опахивали, и очерченная лемехом борозда и впрямь удерживает нежить в чаще. Но вот надолго ли?
К ночи буря как будто стихла. Вмиг. Люди и не заметили когда. Только что все ревело и шумело — и вдруг тишина. А к добру это или к худу, никто не знал.
— Молока дайте домовому, подзадобрите, — подсказала Малфрида. — Домовой с духами чужими сладит, если захочет. Я потом сама с ним схожу к чаще, пусть для меня выпытает у нечисти, что там и как.
Ольга раньше и представить не могла, что своими глазами увидит, как выползет из-под скамьи лохматый темный человечек, подбежит на четвереньках к поставленному у порога блюдцу, примется лакать. Когда на миг оглянулся, зыркнул на княгиню, той едва дурно не сделалось: уж так похож был лицом домовой на Милюту, что, казалось, тот сам вернулся украдкой и теперь шалит в доме.
Свенельда же это даже развеселило.
— Скажу Милюте — не поверит, — смеялся привычный к древлянским дивам варяг.
А потом все вдруг позасыпали кто где сидел или лежал, точно всех вмиг сморила общая усталость. Только волхв Коста не спал. Сидя на полу у входа, прижавшись плечом к косяку, он зачарованно смотрел, как Малфрида, взяв домового за лапку, будто с малым дитем вышла с ним за порог, двинулись вместе к темневшему в стороне лесу.