Ток пробежал по спине и заземлился на полу между Ленкиными ногами. Шаговое напряжение, вспомнила Ленка, где-то она про его коварство уже слышала. Надо стоять на одной ноге, как цапля, и не шевелиться, пока не спасут. Но Ленка дернулась, словно от очередного щипка, и подумала, что на этого соискателя у нее вряд ли поднимется рука, а тем более сумка.
Принесли мясо и холодное пиво. Ленка взяла двумя пальцами самый маленький кусочек и, окунув его в соус, отправила в рот.
– У вас свободно? – послышалось сзади.
Рот был занят, и она отрицательно мотнула головой.
А подлец, который вампир, он же художник, зашел с другой стороны и, потупив невинно глазки, устроился за ее столиком, как будто Ленка сама его об этом попросила.
Ленка машинально обернулась и встретилась взглядом с его женщиной. Та напряженно смотрела на Ленку, стряхивая пепел прямо в бокал с пивом.
– Жуйте, жуйте, я вам не буду мешать, – подбодрил Ленку вампир, продолжая улыбаться.
Мясо, на вид такое аппетитное, никак не хотело прожевываться.
– Вы вот так сидите и не двигайтесь, а я буду вами любоваться.
Мясо не поддавалось.
– А хотите, я нарисую ваш портрет? – продолжал наглец. – Вы так естественны, так непосредственны. С таким аппетитом...
Чтоб ты сдох!
– ... или стихи почитаю, – не унимался он, – из раннего, хотите?
...всегда без спутников, одна,
Дыша духами и туманами,
Она садится у окна.
И веют древними поверьями
Ее упругие шелка...
И... что-то с траурными перьями...
И с мясом тонкая рука...
Ленка сделала над собой героическое усилие и, проглотив недожеванный кусок, вежливо поинтересовалась:
– Че те надо?
– Вам так идет, когда вы сердитесь!
– И все же?
Он подпер ладонями щеки и удивленно спросил:
– Я вам совсем не нравлюсь?
– Малыш, – язвительно усмехнулась Ленка, – шел бы ты к своей маме, пока она, бдя за тобой, голову мне не просверлила.
Он коротко хохотнул, громко, почти искренне, и, посмотрев в сторону своей престарелой подруги, махнул ей рукой так, словно хотел сказать «пока», но его пальцы сделали в воздухе движение не сверху вниз, а, напротив, снизу вверх, и получилось не «пока», а что-то вроде «пшла отсюда».
Тетя Лошадь, как окрестила ее Ленка, взвилась как ужаленная и, схватив со спинки стула сумку, вылетела из кафе.
– Ну нет в людях полета, восторга, высоты, – проговорил он, разочарованно провожая женщину глазами.
Ленка нацепила на вилку второй кусок мяса, тесно и неудобно разместила его во рту и стала медленно и ожесточенно уничтожать.
Малыш вытер руки о штаны и, взяв с ее тарелки самый красивый, оставленный на десерт кусок, обмакнул его в кетчуп.