— Шад всё же решился на это, — сказал слепой богомолец своему поводырю. А вздрогнул Авось потому, что богомолец говорил шёпотом, и было до них достаточно далеко. Но юноша всё равно смог разобрать каждое слово, будто голос прозвучал у него в голове. Интересные получались дела: Авось поискал взглядом других пилигримов. Те разбились по двое и встали в толпе вдоль следования процессии.
Вскоре процессия вынужденно чуть притормозила шаг: пьяный варяг так и лежал посреди расчищенной от людей дороги, преграждая путь. От следовавшей за каганом охраны быстро отделились два всадника, обогнали процессию и остановились у спящего викинга, направив на него длинные копья. Слегка толкнули пропойцу остриями, готовые в любой момент пустить оружие в ход.
Авось похолодел. Он снова услышал шёпот слепого богомольца, но теперь его голос звучал властно:
— Всё. Сейчас!
Богомольцы в длинных лохмотьях почему-то замерли в одинаковых позах. Авось даже не успел удивиться тому, что смог различить это, безошибочно вычислив их в толпе. А пьяный варяг проснулся и тупо уставился на нацеленные на него копья. Помахал перед лицом огромной ручищей и вдруг запел:
— За северным ветром Брунгильда жила,
Над морем в камнях её дом,
Ткала дева берсерку сияющий стяг,
Но думала о другом:
Как бы с любимым мёду испить,
Как бы берсерку героя родить.
Всадники растерянно переглянулись.
Пьяница-гуляка замолчал. Его огромные ручищи оказались разведёнными в разные стороны, как будто в правой всё ещё был поднят хмельной кубок. Он с недоумением уставился на собравшихся и, словно разочарованный, что никто не захотел подхватить его легкомысленную песенку, досадливо вздохнул. Затем пьяница, пошатываясь, с трудом поднялся на ноги, икнул и с заискивающей улыбкой поглядел на всадников. Те снова переглянулись. Эта нелепая картина и бестолковая песенка словно развеяли гипнотический морок… Толпа замерла.
А дальше несколько вещей случилось одновременно. Огромный варяг шагнул в сторону, словно уступая процессии дорогу, но вдруг качнулся и молниеносно присел, с неожиданной для такого гиганта ловкостью ухватил нацеленные на него копья и играючи, словно детей, поднял в воздух лёгких арабских всадников и просто столкнул их одного с другим. В этот же миг со свистящим шёпотом в воздух над толпой взвились пращи. Нет, не совсем пращи… Их метнули богомольцы, и верёвки, утяжелённые грузами, уже опутали всадников охраны. И в следующий момент они, выбитые из сёдел, оказались на земле, а над изумлённой остолбеневшей толпой раздался боевой клич.
— Йо-хо-о, — зычно прокричал слепой богомолец. — Вперёд, Скёльдунги!