– Но ведь мы тоже каждую ночь живем в темноте, и IBM приносят сокровища из подземных городов. Почему же мы не изменились?
Иона не ответил, и я вспомнил о своем обещании не давать больше вопросов. Но когда он обернулся ко мне, его глазах я увидел нечто, говорившее мне, что я сказал страшную глупость. Мы изменились. Он отвернулся и снова посмотрел в небо.
– Хорошо, – сдался я, – на этот вопрос можешь не отвечать. Но еще один. Как могут люди противостоять морским чудовищам?
– Ты прав: Эребус и Абайя огромны, как горы. Признаюсь, я даже удивился, что тебе это известно. У большинства людей не хватает воображения, чтобы представить себе что-нибудь действительно огромное, больше, Чем, скажем, корабль или дом. Истинные размеры этих существ таковы, что пока они находятся в этом мире, они Никогда не смогут покинуть воду: их собственный вес сокрушит их. Не думай, что они станут молотить о Стену Кулаками или швыряться в нее булыжниками. Но с помощью своих мыслей они вербуют рабов и заставляют их Восставать против всех неугодных им законов.
Иона открыл дверь и выскользнул в уличную суету. Я остался на месте, сидел, опираясь локтями на стол, и вспоминал сон, который видел, когда мне пришлось делить ложе с Балдандерсом. «Земля не в силах носить нас», – говорили гигантские женщины.
Теперь я подошел к той части моего повествования, где не могу не сказать о том, о чем прежде избегал упоминать. Читатели мои не могли не заметить, что я, не опасаясь утомить их, со всеми подробностями описываю происходившее много лет назад и передаю каждое слово своих тогдашних собеседников, как, впрочем, и каждое слово, вылетавшее из моих собственных уст. Наверное, вы сочтете, что это всего лишь прием, избранный мною, дабы пригладить сие повествование. Но истинная причина заключается в том, что я отношусь к кругу людей, которым ниспослано проклятие так называемой абсолютной памяти. «Нельзя помнить все» – много раз мне приходилось слышать это нелепое утверждение. Действительно, я не смогу воспроизвести порядок книг на полках в библиотеке мастера Ультана. Но я помню в сотни раз больше, чем вы могли бы поверить: положение каждого предмета на столе, мимо которого я проходил в детстве, и то, что я уже вызывал в памяти определенную сцену, и даже чем этот памятный эпизод отличается от последующих воспоминаний о нем.
Именно эта способность сделала меня любимым учеником мастера Палаэмона, и, я думаю, именно ей обязано своим появлением на свет данное повествование, ибо, если бы он не благоволил ко мне, я бы не отправился в Траке, унося с собой его меч.