— Ты идёшь домой? — Ханна по-прежнему обращается ко мне как к посторонней.
— Да, — говорю и показываю на свою майку: — Думаю, надо поскорее спрятаться, прежде чем я ослеплю кого-нибудь этим великолепием.
На лице Ханны показывается улыбка.
— Я тебя провожу.
Вот это да.
Некоторое время мы шагаем молча. До моего дома недалеко, и я опасаюсь, что мы так и пройдём всю дорогу без единого слова. Я ещё никогда не видела Ханну такой молчаливой, и это действует мне на нервы.
— А ты откуда идёшь? — спрашиваю я, лишь бы хоть что-то сказать.
Ханна вздрагивает, словно я пробудила её ото сна.
— С пляжа Ист-Энд, — отвечает она. — Усиленно загораю.
Она прижимает свою руку к моей. М-да, контраст впечатляющий. У меня руки бледные, ну разве что веснушек чуть больше, чем зимой. Ханна теперь улыбается по-настоящему, как прежде:
— А ты что же?
— Э-э... нет. Я ещё мало ходила на пляж. — И почему я всегда так быстро краснею?
К счастью, Ханна не замечает. А если и замечает, то ничем этого не показывает.
— Да, знаю. Я ждала, что ты придёшь.
— Ты меня ждала? — бросаю на неё взгляд искоса.
Она закатывает глаза. Ну вот, наконец-то прежняя Ханна. Как я рада!
— Ну, не прямо так чтобы, просто была там несколько раз. А тебя так и не увидела.
— Я много работаю, — мямлю я и мысленно заканчиваю: «...чтобы некогда было даже подумать об Ист-Энде».
— Бегаешь?
— Нет, слишком жарко.
— Да, я тоже. Решила дать себе отдых до осени. — Мы ещё немного идём в молчании, потом Ханна склоняет голову набок и щурится на меня: — Ну, а что ещё?
Её вопрос застаёт меня врасплох:
— В каком смысле «что ещё»?
— Да в прямом. Что ещё? Слушай, Лина, это же наше последнее лето, забыла? Последнее лето, когда никаких обязанностей, ответственностей и прочей дряни. Так чем ещё ты занималась? Бывала где-нибудь?
— Я... ничем... Ничем особенным не занималась... — В этом-то и вся суть — делать как можно меньше и держаться подальше от неприятностей. Но почему мне тогда так грустно? Лето стремительно уходит, такое впечатление, что оно сократилось до одного мгновения, а у меня не было даже возможности как следует насладиться им. Август на носу. Ещё недель пять такой великолепной погоды — и задует пронизывающий ночной ветер, а края листьев окрасятся золотом. — А как насчёт тебя? — спрашиваю я. — Весело проводишь время?
— Ничего особенного, — пожимает плечами Ханна. — Говорю же — много ходила на пляж. Ещё сидела с детьми Фаррелов.
— Да что ты? — Я морщу нос. Ханна не большая любительница детей. Утверждает, что они вечно какие-то чумазые и липкие, как леденцы, слишком долго провалявшиеся в кармане.