– О, – громко стонала кухарка. – О-о!
– Анна! – взывала старуха. – Дай посмотрю! Надо кровь остановить!
Та только мотала головой и не отрывала руку.
Я изумленно уставилась на дело своих зубов. Неужели я смогла прокусить тетке сонную артерию?
И если вы думаете, что я расстроилась, то глубоко ошибаетесь.
– У нее диабет, – сообщила мне старуха, – свертываемость плохая, может истечь кровью.
Я только пожала плечами – если больная, так выбери работу поспокойнее. А то ишь чего выдумала – людей током пытать! И кто меня по голове бил? Я уж не говорю про суп с лапшой!
И пока старуха заклеивала укус пластырем, я решила продолжать сопротивление. В процессе борьбы кресло развернулось в сторону двери, так что я снова применила тот же оправдавший себя прием, то есть головой нажала кнопку и с размаху врезалась в дверь. Дверь у старухи, как я и предполагала, была железная, если не бронированная, так что толку от моего удара было чуть, однако звук удара слышен был по всему дому. Во всяком случае, я на это очень надеялась. Возможно, хозяева заинтересуются, что происходит в их доме, возможно, Маргарита Сергеевна не поленится и придет спросить, не требуется ли чего свекрови. Палка хорошая ей требуется или кол осиновый!
Не знаю уж как хозяева, но за дверью послышался лай.
– Плюш! – закричала я. – Хорошая собака! Плюш, ко мне!
Песик тут же залился негодующим лаем – он царапал дверь, а она не открывалась. А ведь там ждала его я – единственный человек в этом сумасшедшем доме, кто играл с ним, водил на внеочередные прогулки, кормил вкусненьким. С Плюшем мы были друзьями, а друзей, как известно, в беде не бросают.
– Хватит! – мое кресло резко развернули.
Ого, а у старухи-то, оказывается, силушка в руках есть, да еще какая! Кухарка сидела на диване, держась за заклеенную шею. Она перестала стонать и трястись, но было ясно, что Анна Яновна теперь не боец. Однако старуха стояла чуть в стороне, и в руках у нее был направленный на меня большой черный пистолет.
– Кончай орать! – сказала она. – Иначе коленку прострелю!
И дуло решительно качнулось вниз. Руки у нее не дрожали, и вид был самый решительный, так что я тотчас уверилась – прострелит, не промахнется. Господи, что за осиное гнездо я разворошила!
– От коленки-то я еще больше орать стану, – сообщила я.
– Тогда вообще убью, – пообещала старуха. – Вот сейчас Анна оправится и поможет тебя в мешок запаковать. А там зароем в лесу, кто тебя хватится?
– Ага, одну уже зарыли, – буркнула я, – ничего хорошего из этого не вышло.
– Ты это о чем? – впервые в голосе старухи послышались человеческие нотки.