Кирпичные здания кампуса поблескивали в утреннем солнце. На кортах играли студенты. Никто из девушек не был так худощав, как Лора.
В преподавательской, как обычно, стоял застарелый запах табака. Бен выслушал печальную историю Джин Мозер об испортившемся проекторе и просмотрел почту, накопившуюся в его ячейке.
— Мы снова считаем скрепки для бумаги, — заметила Элис Спайсер.
— И экономим бумагу, — отозвался Бен и показал ей программу экзамена по курсу «Введение в театр». Она была напечатана на обратной стороне устаревших правил парковки.
— Как насчет пивка сегодня вечером? — окликнул его Хол Истербрук.
— Надо поработать над пьесой, — отказался Бен.
Утром у него были две лекции, два часа он обращался к рядам молодых безразличных лиц. Что могло бы зажечь эти глаза? Пиво? Порнофильм?
Бен рассказывал анекдоты. Бен ухмылялся. Он быстро нашел лица, к которым можно обратиться, заставить их улыбаться, хмуриться, которые можно озадачить. Он был уверен, что старые водевильные артисты, перевернувшись в своих гробах, узнали бы в его аудитории своих зрителей, кашляющих и шаркающих ногами, которые заплатили деньги и теперь готовы вершить свой суд. Вы продали билеты и поставили спектакль и, когда прозвучал звонок, не услышали аплодисментов.
Но он сам выбрал себе эту работу и не особенно сокрушался, зная, что есть занятия и похуже. Он вернется домой, и там его будет ждать обед, приготовленный Лорой. Она там, и она думает о нем. Так что пускай крокодил по имени Время тикает. Сообщение о послеобеденных заседаниях двух комитетов оставило его равнодушным, он думал о губах и груди Лоры и все пытался догадаться, какого цвета ее волосы.
Кабинет Бена помещался в маленькой комнате без окон. Как обычно, в кабинете толпились новички, желавшие узнать, чем порядки в университете отличаются от школьных. Можно ли пропускать занятия, или это снизит общую оценку? Можно ли переносить экзамен? Он старался отвечать мягко. Когда он вернется домой, его будет ждать обед, приготовленный ею.
Обед ждал его, когда в полдень он примчался домой. На столе была расстелена одна из его лучших льняных скатертей. Его ждали бутерброды, салат, фрукты, пирожные. В вазе стоял букет лилий. Он взял одну из них. Примерно здесь ее пальцы держали стебель цветка.
Сидер Фоллз купался в полуденном зное. Направляясь к дому доктора Ченнинг, Сейра думала, каким обычным и в то же время прекрасным был Сидер Фоллз в зелени лета. Дети, игравшие в парке на Клей-стрит, поглядывали ей вслед, собаки лаяли на автобус. Водитель автобуса открыл дверцу и заорал: