– Однажды, когда мне было двенадцать, кто-то ворвался в наш дом. Был такой же день, как и все другие. Мама приготовила шоколадные печенья. Я все еще чувствую их запах. Когда мы пришли домой, она только-только вынула их из духовки. На ужин у нас было жареное мясо с картошкой и морковью. Это было одно из наших любимых блюд.
Не осознавая, что делает, Сэм подвинула свой стул ближе к Тори и прикоснулась к ее руке.
– Этот человек пробрался через кухню. У него было ружье. Папа не успел ничего предпринять – он сразу выстрелил в него. Два раза. Папа упал, стул под ним перевернулся, и больше он не шевелился. Мама закричала, мы все закричали. Потом он привязал нас к стульям. И мы сидели за столом, глядя друг на друга, пока наш отец умирал. – Голос Тори стал жестким. – Я была такой беспомощной. Пыталась встать вместе со стулом. Он ударил меня. Эмили опять закричала, и он направил на нее оружие… и убил ее. Потом он убил Тоби. – Тори вытерла слезы с лица. – Мама была в истерике. Она кричала, она перевернула стул, а он все это время смеялся. Потом он подошел к ней и убил ее тоже. Остались только мы со Скоттом. Я просила его остановиться. А Скотт просто смотрел на него. Он был сильным, ему было уже пятнадцать. Когда мужчина подошел к нему и направил ружье в его голову, Скотт пнул его. Очень сильно пнул в промежность, но ружье все равно выстрелило. И я осталась одна. Он направил ружье на меня. Я помню, как смотрела в его глаза, понимая, что я буду следующей. Потом я просто закрыла глаза и стала ждать. Ждать, когда все это закончится. А он просто повернулся и вышел из кухни, оставив меня привязанной к этому чертовому стулу. Я хотела одного – чтобы это кончилось. А теперь… теперь это не кончится никогда, – прошептала она.
Сэм сидела, не произнося ни слова. По ее щекам стекали слезы. Она сжала руку Тори и почувствовала, что Тори сжала ее в ответ. Она не знала, что сказать. Разве слова смогут ее утешить?
– Мне так жаль, что тебе пришлось снова это прожить, – шепнула она. – Пожалуйста, прости меня.
Тори повернулась к ней и увидела слезы, блестящие в лунном свете. Она потянулась к лицу Сэм и стерла их с ее щек.
– Не надо плакать за меня, уже слишком поздно.
Сэм покачала головой. Неудивительно, что Тори жила так безрассудно. Она думала, что на этой земле ее ничего не держит.
– Нет, не поздно. Ты сильная. Двенадцатилетняя девочка, которая пережила такое, должна быть сильной, – сказала Сэм.
– Сильная? После этого я год прожила как в ступоре. Я лежала в разных клиниках. Никому не нужная. В конце концов, тетя забрала меня к себе в Хьюстон. Папа называл ее своей сестрой-старой-девой. Ей было около шестидесяти, но она, правда, не была старой девой, у нее была подруга жизни. Они забрали меня к себе и сделали все, чтобы мне было комфортно. Они не терпели моих выходок, не терпели того, что я постоянно молчала. Они все время говорили о моей семье, и поэтому мои близкие, как будто, оставались для меня живыми. А все остальные никогда не говорили со мной о моих родителях, братьях и сестрах, как будто их никогда и не было. Но у тети Кэрол были фотографии, и она рассказывала про них истории так, будто они все еще с нами. Потом, когда я выросла, я поняла, что это произошло не случайно. Это был не просто акт насилия. Кто-то хотел убить моего отца. Не знаю, как насчет всей остальной семьи. Никто так и не был привлечен к ответственности.