Когда я получал инструкции перед поездкой к адмиралу Хорти в Венгрию в 1943 году, я воспользовался случаем информировать Гитлера о просьбе доктора Гесслера и попросил его определить человека для обсуждения этих политических вопросов с доктором Гесслером. Тогда Гитлер по своей инициативе отозвался о докторе Гесслере как о преданном и безупречном человеке. Поэтому он сразу же дал указание Гиммлеру послать достаточно высокопоставленного человека для беседы с доктором Гесслером. Посланцу Гиммлера доктор Гесслер рассказал о недовольстве населения Баварии и об оживлении сепаратистских настроений там, которые только усугубляются средствами пропаганды. Все, что сделал тогда доктор Гесслер, свидетельствовало о его озабоченности как искреннего патриота.
Поэтому для меня стало потрясением, когда вскоре после 20 июля 1944 года я получил письмо от доктора Гесслера, на котором стоял штамп концентрационного лагеря Фюрстенбург под Мекленбургом. В письме он сообщал, что, несмотря на его долгую службу в правительстве и его патриотические действия 1943 года, он был обвинен в соучастии в попытке покушения на Гитлера. Обвинение базировалось единственно на поездке доктора Гесслера к бывшему министру Феру, члену партии «Центр», и на встрече с бывшим министром Хермесом, состоявшейся незадолго до покушения на жизнь Гитлера. Доктор Гесслер просил меня организовать его встречу с Гитлером, на которой он мог бы доказать свою невиновность, в которой Гитлер и я были и так совершенно уверены.
Не теряя времени, я позвонил адмиралу Вагнеру, одному из близких сотрудников Гитлера, в результате чего Гитлер приказал немедленно допросить доктора Гесслера. Я тут же поставил в известность об этом письмами доктора Гесслера и его жену. (Письма эти, как я узнал позднее, так никогда и не были доставлены.) Поэтому я был крайне удивлен, когда две недели спустя адмирал Вагнер сообщил мне, что он был проинформирован представителем СС в ставке фюрера, что доктор Гесслер признался комиссии по расследованию: он не только был заранее осведомлен о покушении на жизнь Гитлера, но и принимал участие в нем.
Я, естественно, усомнился, что комиссия, которая разбирала дело доктора Гесслера, сказала правду. Пытаться сделать что-либо еще с моей стороны было безнадежно, поэтому я написал доктору Гесслеру и его жене о случившемся. Эти письма тоже, как я узнал позднее, так никогда и не были доставлены адресатам.
Все эти события имели место в конце 1944 года. В марте 1945 года мне позвонил Шмидт, директор двигателестроительного завода в Аугсбурге, что под Нюрнбергом. Он сказал мне, что доктор Гесслер только что был освобожден из концентрационного лагеря и находится теперь в госпитале Св. Ядвиги в Берлине, где поправляет здоровье, чтобы быть в состоянии проделать путь до дома.