На стол была выставлена баранина в разнообразном виде, овечья брынза, какие-то жухлые лепестки салата, свежие лепешки и вино. Интересно — сколько ни ехали, виноградников не наблюдали, а вино есть.
Чтобы не ударить лицом в местную вонючую грязь, пришлось покопаться в сумках и выставить на стол копченую рыбу и банку растворимого кофе. И то и другое они громко хвалили, желая доставить мне удовольствие, но большого интереса не проявили. Воистину баранина всему голова!
Напиться с вина непросто, но им это вполне удалось. Через пару часов они забыли о причине встречи и продолжали регулярно поднимать глиняные чаши с добрыми пожеланиями друг другу. Так что общался я в основном с сыном старосты и выяснил массу интересного.
Он рассказал, что в данном селе восемьдесят пять домов и почти семьсот жителей, тогда как в обычном курдском селе не более сорока-пятидесяти домов. Это село считается богатым, но, кроме того, сюда переселилось некоторое количество семей из других сел, пострадавших от нападений. В этом месте невозмутимость пропадала и речь становилась несколько неразборчивой, но я понял, что кровная месть курдам прекрасно знакома и практикуется.
Их род, «тарва», означает общность всех близких родственников по мужской и женской линии, но не далее второго, самое большое — третьего поколения. Они хасананлы, населяют восемь сел, считая и это. Здесь очень патриархальные нравы, правят старики, но еще очень сильно развита взаимовыручка. Всего езидов до тридцати пяти тысяч. Езиды — это, естественно, не просто так, а самая правильная вера. Они поклоняются Солнцу и огню уже много тысячелетий.
— Они приходили все время, — рассказывал сын старосты негромко. — Маленькими отрядами. Ерунда, что огнестрельное оружие лучше лука. Пока дробовик перезарядишь, из тебя ежика успеют сделать. А прятаться они прекрасно умеют. Залягут в засаду возле овчарни и ждут. Вот и еще пара погибших. А потом пришли в большом количестве. Даже не сотни — тысячи. И у некоторых даже наше оружие было, не в первый раз в набег ходили. Нас зажали, и многие уже думали, что конец пришел. Я помню, как прибежали и кричат: «Помощь пришла!» И сразу стало ясно — мы не одни и есть кому держать оружие. Что мы могли одни сделать? Только умереть с честью, постаравшись взять побольше жизней врагов. А так из города снизу на подмогу пришли, и ущелье стало ущельем смерти. Там кости тысяч крыс лежат. Их окружили и согнали вниз, а потом убивали, убивали и убивали. Горожане сделали правильное дело. И оружие нам дали, и теперь тоже дают. Я знаю, некоторые говорят, что это из корысти. Мы закрываем озера своими спинами. Пусть так, но без их помощи и их оружия нас бы просто не было. Никого бы не осталось. Эти никого не щадили и в плен брали, только чтобы мучить и убивать. Даже трупы оскверняли. Для нас мертвые не совсем мертвые. Они нас постоянно навещают, и мы ходим к ним в гости на кладбище с едой и выпивкой. А крысы ели погибших — такое не прощают.