Между прочим, у правительств Великобритании и Франции идеалистическая конвенция одобрения не получила. Ясное дело – «империалистические хищники», поджигатели войны.
Теперь Сталин и Молотов, планируя совершить «одно из следующих действий», ломали голову над ребусом, как агрессию совершить, но агрессорами не выглядеть. И придумали: «благовидность» вмешательству в германо-польскую войну должны были придать идеи обеспечения государственных интересов СССР и защиты украинского и белорусского народов в условиях распада Польши. Это был чисто пропагандистский трюк, поскольку до этого «страдания» белорусских и украинских «братьев» большевиков никогда не интересовали, а с точки зрения международного права и третьей статьи все той же лоббированной Кремлем конвенции:
Шуленбург пообещал сделать запрос относительно возможности перемирия и сказал, что действия Красной Армии в данной ситуации очень важны. Естественно, вопрос о перемирии с поляками не ставился, о чем Риббентроп и сообщил в Москву.
11 сентября на базе БОВО и КОВО были сформированы и развернуты полевые управления округов, позднее переименованные в управления Белорусского и Украинского фронтов. Командовали фронтами сделавший стремительную карьеру на волне репрессий командарм 2 ранга М.П. Ковалев (путь бывшего штабс-капитана от должности коменданта Забайкальского укрепленного района до командующего округом занял пятнадцать месяцев) и продубленный первоконник командарм 1 ранга С.К. Тимошенко. С 18 часов 12 сентября на железных дорогах европейской части страны был введен в действие воинский график. Сокращались гражданские перевозки, железные дороги получили 500 тысяч тонн мобилизационного запаса угля, на ряд железных дорог были назначены уполномоченные СНК по выгрузке грузов.