Они выходят из леденящей тьмы, где сверкают только налобные фонари, в оазис света, похожего на свечение натриевых ламп. Горловина поросла механизмами, как стальными водорослями. Кабели и проводящие трубки паутиной расползаются по дну во все стороны. Основная труба торчит на двадцать метров вверх, по сторонам монолит станции теряется из виду. Верхние прожекторы омывают всю конструкцию вечными сумерками. Они на мгновение останавливаются, не снимая рук с направляющего троса, который привел их сюда.
— Никогда мне к этому не привыкнуть, — скрежещет Баллард. Голос ее искажен, как злая карикатура.
Кларк смотрит на наручный термистор.
— Тридцать четыре по Цельсию.
Слова звонко гудят в ее ларингофоне. Кажется неправильным говорить не дыша.
Баллард выпускает трос и вплывает в пятно света. Чуть помедлив, без вдоха, Кларк следует за ней.
Какая мощь, сколько даром растраченной энергии! Здесь ведут упорную битву сами континенты. Магма замерзает, ледяные воды океана обращаются в пар, в муках, по сантиметрам в год рождается океаническое ложе. Здесь, в Горле Дракона, сотворенные человеком механизмы не производят энергию, они всего лишь присосались к источнику и крадут мельчайшую долю ее, чтобы передать на «большую землю».
Кларк парит между стен каньона из камня и стали. Сейчас она понимает, что значит быть паразитом. Она опускает взгляд. Огромные, как валуны, раковины моллюсков, багровые черви трехметровой длины, они ползают по дну среди машин. От легионов бактерий, собравшихся на запах серы, вода подернута молочной дымкой.
Внезапно глубина наполняется пронзительным воплем.
Он не похож на вопль. Кажется, дрожат, замирая, струны гигантской арфы. Но это кричит Баллард, кричит голосом, в котором, не желая того, смешались плоть и металл:
— Лени!
Обернувшись, Кларк успевает увидеть, как ее рука до плеча скрывается в невероятно огромной пасти.
Зубы-ятаганы смыкаются на ее плече. Перед ее глазами полуметровое чешуйчатое рыло. Какая-то частица ее сохраняет достаточно хладнокровия, чтобы выискивать среди этого чудовищного смешения шипов, зубов, бородавчатой кожи и плавников глаза. «Каким образом оно меня видит?» — задумывается Кларк.
Потом ее настигает боль.
Руку будто выкручивают из сустава. Тварь дергается, мотает головой, пытаясь оторвать кусок от добычи. От каждого рывка все нервы в ней разражаются воплем.
Кларк почувствовала, что силы покинули ее.
«Пожалуйста, кончай, покончим с этим, пожалуйста, Господи, если ты меня убиваешь, давай побыстрей…»
Она чувствует позыв к рвоте, но ее удерживают пленка, затянувшая рот, и слипшиеся внутренности.