Так в тревожных раздумьях я проворочалась часов до четырех, пока, наконец не заснула.
Утром меня разбудили сигналы точного времени, транслировавшиеся по громкоговорителям на весь лагерь. С трудом разлепив глаза я, наконец, увидела содержимое вожатской. Два стола стояли, сдвинутые в центре тесной комнатки. Образуя букву "Т" торцом к ним был приставлен третий, письменный стол, со множеством выдвижных ящичков. К одной стене был придвинут коротенький, очень низкий, вероятно снятый с ножек, диван и кресло, в котором расположилась я. Другую подпирал забитый пухлыми папками шкаф. На верху шкафа пылились свернутые в рулоны плакаты. Оставшееся пространство занимали вплотную притиснутые друг к другу стулья: расставленные вдоль стен, задвинутые за столы и сгрудившиеся в проходах. Я удивилась, как мне удалось пройти вчера через всю вожатскую, не налетев ни на что в полной темноте.
В помещении вовсе не было окон, но свет свободно проникал внутрь сквозь многочисленные щели в стенах. Доски, из которых был сколочен этот сарайчик, прилегали друг к другу очень неплотно.
Я выглянула в одну такую щель. Хотя задорный детский голос вёл зарядку, командуя через громкоговоритель: "ноги на ширине плеч, руки на пояс, повороты в стороны. И раз! И два!" — лагерь совершенно очевидно спал.
Встав, заправив пледом продавленный диванчик и поставив на место стул, я медленно пошла вдоль стен, завешенных стенгазетами, плакатами, почетными грамотами и фотографиями. Речевки, стихи, детские рисунки, весело улыбающиеся детские лица. Я тоже улыбалась, глядя на них. Вчерашние тягостные раздумья показались напрасными и пустыми. А когда с очередной фотографии на меня глянули вдруг знакомые лица, я поняла, что моя поездка уже не была напрасной.
Толпа людей в одинаковых комбинезонах с известными по всему обитаемому космосу эмблемами первопроходцев на груди и рукавах — устремившийся к солнцу Икар — стояла на фоне длинного двухэтажного здания, на котором крупными буквами было написано "Блок 1". Среди этих людей были и мои родители. Обнявшись, широко улыбаясь, они смотрели прямо в камеру.
Комок подкатил к горлу.
Я подняла руку с браслетом и отсканировала изображение себе на КПК.
В замке щелкнул проворачиваемый ключ. Я резко развернулась, спрятав руки за спину.
— Доброе у-у-утро! — с характерной интонацией педагога, много лет проработавшего с детьми, протянула Любовь Викторовна, входя. — А, вы уже встали! Отлично. Пересменка тоже уже приехала, так что вы пока знакомьтесь, а я приведу остальных.
И развернувшись, она тут же вышла вон. Зато в освободившийся дверной проем, согнувшись в три погибели, чтоб не удариться головой, вошел светловолосый молодой человек под два метра росту, облаченный в форму курсанта военно-космического училища.