Я снова искоса глянула на Артура. Он тоже сидел на шезлонге в неудобной, достаточно напряженной позе: опершись о колени, наклонившись вперед, с руками, сцепленными в замок, смотрел на купающихся детей. Голову его покрывал серебристый берет военно-космического флота. На запястье поблескивал довольно сложный электронный хронометр, а может быть и система, подобная моему наладоннику. Я подумала вдруг, что положение у него тоже не завидное. Ни Маргариты Михайловны, ни Елены Степановны не было видно с самого завтрака. Где они были? Что делали? Де-факто Артур точно так же как и я остался на отряде один. Только вот никаких помощников у него не было…
Вздохнув, я приняла решение. Встала и отправилась к нему.
— Артур, можно? — спросила я, прежде чем присесть рядом.
Он вскинул удивленный взгляд и, безразлично пожав плечами, ответил:
— Да, конечно.
Сев, я вкратце изложила ему все, что рассказала мне моя девочка.
— Таким образом, саму драку затеяли девчонки моего отряда, — закончила я.
— Я в курсе, — ответил Артур, все так же безралично пожимая плечами. Ни на какие обсуждения он явно не был настроен. Но уходить просто так я тоже не собиралась.
— Однако стычки могло бы и не быть, если бы мальчик не принялся задирать девочек.
— Чего вы от меня хотите? — Артур обернулся ко мне, и в его голосе, и во взгляде я увидела вдруг едва сдерживаемую злость. "Мы снова на "Вы", мелькнуло где-то на периферии сознания.
— От вас? — Я покачала головой. — Ничего. Я хочу, чтобы дети нормально доотдыхали эти последние дни и спокойно вернулись домой. Всё. Это можно как-то устроить?
— Как? — спросил он. Весь его вид как будто говорил: "отстань от меня, не цепляйся". Я подумала, что, возможно выбрала неудачный момент, но решила закончить, раз начала уж.
— Давайте будем снова общаться. — Он смотрел безо всякого выражения во взгляде. — Ей богу, Артур, у меня лично нет ничего ни против вашей мамы, ни уж тем более против вас, — здесь я вспомнила невольно, как он схватил Мамонтенка за руку, но я тряхнула головой, отгоняя воспоминание. Это была нештатная ситуация, и неизвестно еще, как бы повела себя я, обидь кто моего ребенка. — Дети ссорятся не потому, что им действительно есть что делить, а потому, что глядя на нас, начинают разделять, где "свои", а где "чужие". Но никаких своих-чужих нет. Это не война, не противоборствующие группировки, даже не команды на игровом поле. Это просто дети, приехавшие в лагерь отдохнуть.
— Просто общаться? — переспросил Артур. — Ну, хорошо, — он снова пожал плечами. — Давайте будем. — И, отвернувшись от меня, снова уставился на купающихся детей.