– Они забили его камнями! – жестко говорит Под.
В палате царит смятение. Разве это не немцы, разве это не наши товарищи по оружию? Не видно ни санитаров, ни сестер. Все, похоже, равнодушно взирают на это представление.
– И полиция все это терпит? – тихо спрашивает Бланк. – Ведь когда парочка безобидных крестьян собирается вместе, чтобы поболтать, казаки лупят их нагайками, разгоняя «незаконное» сборище? А тут…
– Это все из-за войны! – хрипло восклицает кто-то.
– Но ведь русские так благочестивы, добродушны? – непонимающе спрашивает Бланк. Он католик.
– Попроси почитать тебе царистскую газету! – говорит Под. – Тогда узнаешь, как они подстрекают к подобным вещам…
Малыш Бланк встает. Его мальчишеское лицо белое, тонкие ноги дрожат.
– Мне нужно в койку, – говорит он. – Я больше не могу держаться на ногах…
В дверях он еще раз останавливается.
– И в такой стране мы вынуждены жить? – добавляет он. – Вероятно, еще долгие месяцы? Как военнопленные? Фенрих, я с готовностью отдал бы свою ногу, лишь бы вырваться из этого ада…
Накануне ампутации на моем ночном столике стоит банка консервов и лежит пачка сигарет со спичками. Не имею представления, кто мог бы все это принести мне, ослабевшими руками втаскиваю на постель и вынимаю сигарету. Я уже несколько недель не курил ни одной. Бог мой, как хорошо…
Когда я оглядываюсь, вижу, что лесоруб следит за моим курением жадными глазами.
– Не знаешь, кто принес? – спрашиваю я и протягиваю ему сигарету.
– Да, – с готовностью говорит он, – мой лейтенант! А мне он подарил губную гармошку…
Только теперь я вспоминаю, что временами замечал у его койки молодого австрийского офицеpa в красном больничном халате. У него темная шевелюра музыканта, и он приволакивает левую ногу.
– Это твой лейтенант? – спрашиваю я.
– Да, – отвечает дровосек. – Я его не знал, но он нашего полка, потому все время и приходит…
Я понимаю это. Но что побудило его заботиться обо мне, не понимаю. Несмотря на это, его маленький поступок дает мне такое же ощущение огромного счастья, как дарил бы прекрасный поступок Пода или Брюнна. Под и Брюнн – полковые товарищи, среди них я рос маленьким юнкером, так оно и есть, кроме того, они знают меня по фронту, еще и это. Но этот человек, который прежде никогда меня не видел, никогда не разговаривал со мной…
Конечно, и характер Пода и Брюнна не давал повода отчаиваться в человечестве – а я бы отчаялся, если бы подле меня не было этих простых драгун! Но этот маленький поступок, да к тому же в момент, когда рядом со мной не было никого из моих товарищей, так осчастливил меня, как, возможно, уже ничто в жизни не могло осчастливить.