И медленно скользили по воде;
Когда ж на тихо-дышащем пруде
Заколыхались сумраки ночные,
В густых садах зажглися фонари, -
И длился пир до утренней зари.
По берегам стояли павильоны;
У их порогов с пламенем в очах,
С венками на заемных париках
Гостей встречали юные матроны.
Бессильны кисть и слово и резец
Для этих жриц и избранниц Гимена…
И вот уже двурогий свой венец
Сронила в море сонная Селена…
Но Тигеллин в пирах незабывал
На гласных дел, ни тайных поручений…
Теперь, под гнетом смутных впечатлений,
В триклиниум к Нерону он восстал:
Но понемногу стал повеселее, -
И скромно улыбается Поппее.
В этот день Поппея ездила с утра
По форуму; пред нею рабы бежали;
Испанские мулы ее теряли
Подковы из литого серебра;
Чернь жадная квандригу окужала
Кричала: "vivat! ", простиралась ниц…
Потом Поппея ванну заказала
Из молока девятисот ослиц;
Потом на пир заботливо рядилась:
Бессценныи мирром тело облила,
Бесценный жемчуг в косы заплела,
И вечером в триклиниум явилась,
Прекрасна - неизменно молода,
Как томная вечерняя звезда.
Под складками лазурного хитона,
Прозрачного, как утренний туман,
Сквозит ее полуразвитый стан,
Сквозит волна встревоженного лона.
Гибка, стройна, как тонкая лоза,
С приемами застенчивой девицы,
Поппея на стыдливые глаза
Склонила белокурые ресницы.
Казалось, эти детские уста
Одни приветы лепетать умели,
И в этом взоре девственном светлели
Одна любовь, невинность, чистота…
Но кто знавал Поппею покороче -
Не верил ни в ее уста, ни в очи.
Давно ли на Октавию она
Бессовестно Нерону клеветала
И скорбную супругу заставляла
Испить фиал бесчестия до дна?
… Пронеслась гроза,
И прошлое давно уже забыто было,
А в настоящем - новая беда!
В созвездии младых красот тогда
Взошло другое, яркое светило…
Досужий Рим, в честь новой красоты,
Жег фимиам похвал и робкой лести
И рассыпал поэзии цветы.
Сам кесарь с юной римлянкою вместе
Любил бывать, любил ей угождать,
К Поппее охлаждаясь понемногу;
Но та свою душевную грозу
Старалася от кесаря скрывать:
В ней зависть, гнев и ревность возбудила
Последняя камена - Маскимилла.
На первом ложе, в первой стороны
От ложа осеннего Нерона,
Ты возлегла красавица-матрона,
Богиней цветоносной красоты!
Пурпурная туника Мельпомены,
Не удержась на мраморе плече,
Слилась с него на девственные члены,
Весь трепетный твой стан изоблича.
Твоя коса венцом трехзвездным сжата;
Но, кажется, мгновение - и вот
Она алмазный обруч рвет
И раздробится в Иверни агата
О дорогую моза'ику плит…
Соперница Киприды и Харит,
Одной рукой ты уперлась на маску,
Другой - ритон с фалернским подняла;
Сама любовь лукаво расплела
Твоей котурны узкую повязку;