— А взята она будет, — убежденно сказал Воронов.
Вот, наконец, и привокзальная площадь. Время, назначенное для встречи, еще не наступило, и мы снова углубились в переулки.
Здесь, ближе к окраине города, окна домов были плотно закрыты. Во дворах виднелись длинные, покрытые брезентом грузовики или такие же длинные телеги. Это население города по приказу гаулейтера Восточной Пруссии готовилось к “неожиданностям” — фашистская пропаганда не смела произнести слово “эвакуация”.
На стенах домов мы читали категорические, немного наивные приказы и призывы к населению города: “Занд унд вассер — эрсте хильфе” — “Песок и вода — первая помощь”, “Вир капитулирен нихт” — “Мы не капитулируем”.
— Смотри, — дернул меня за рукав Володя, показывая глазами на стену дома, где крупными буквами было написано: “Свет — твоя смерть”.
— Справедливо сказано. Для фашистов свет — это смерть, — по-своему истолковывая надпись, призывающую к светомаскировке, улыбнулся Виктор.
На стенах многих домов белой краской было выведено: “Бомбоубежище” и тут же призывы: “Смерть воздушным пиратам!” Геринг объявил всех союзных летчиков вне закона и призывал население линчевать экипажи сбитых самолетов.
Мы вышли на Врангельштрассе и очутились возле мрачного здания политической тюрьмы. Здесь, за этими мертвыми стенами, томились лучшие люди Германии. Лица моих друзей были очень серьезны и чуть-чуть бледны, когда мы проходили мимо похожей на дот проходной будки тюрьмы. Очевидно, в этот момент мысли наши были одинаковы: “Рот-фронт, друзья. Мы сражаемся и за вас, и за вашу свободу. Рот-фронт!”
3
Ровно в двенадцать мы подошли к главному входу Центрального вокзала. Здесь было особенно многолюдно. Привокзальную площадь заполняли толпы беженцев и солдат. Лица солдат были угрюмы. От того наглого вида и нахального задора, которые мы часто наблюдали на лицах пленных в сорок первом году, не осталось и следа.
С каждой стены смотрели на нас огромные плакаты с крикливыми заявлениями, сделанными начальником штаба крепости полковником генерального штаба Гусскендом: “22 января 1758 года не повторится никогда”>1.
Не успели мы остановиться, как к нам подскочил щуплый субъект и шипящим шепотом осведомился, не желают ли господа офицеры купить американские доллары? Виктор, почти вдвое выше его ростом, резко крикнул:
— Найн!
Спекулянт мгновенно исчез, как будто его сдуло ветром.
К нам подходили какие-то подозрительные личности, одни предлагали купить иностранную валюту, другие — всевозможные документы, третьи спрашивали, не желаем ли мы продать драгоценности или картины. Мы поняли, что попали на своеобразную черную биржу.