— Радость, — ответила Нина, — а для желания это удовлетворение. Теперь я вижу, картина выросла.
— Я не понимаю, — сказал Денни расстроенным тоном.
Нина посмотрела на меня.
— Можно мне?
— Пожалуйста, — удивительно, что она схватила мысль так быстро.
— Денни, представь, что все эти фрагменты принадлежат одной картине, но картине без конца и без начала, на которой все продолжает переплетаться. Но существуют определенные правила, как, к примеру, если существует какой-то фрагмент, то где-то будет его противоположность. Противоположный фрагмент может быть большим или маленьким — нам пока неизвестно, знаем только, что он где-то есть.
Было видно, что от попыток понять сказанное у Денни голова пошла кругом.
— Давай я объясню это иначе, — предложил я. — Пару минут назад ты сказал, что по какой-то причине эту медитацию не разрешается использовать для игры в лотерею, и почему-то решил, что это — настоящий фрагмент мозаики. Но, на самом деле, это придуманный фрагмент, ты домыслил его и затем поместил в картину. Теперь, не скажи я об этом, придуманный фрагмент стал бы частью твоей действительности. Иными словами, картина, которую рисуешь ты, будет отличаться от той, что рисую я, хоть мы и начали с одного набора фрагментов. Картина, созданная из этих фрагментов тобою, была бы для тебя подлинной, то есть правдой. Но, с другой стороны, картина, сложенная мною, тоже была бы правдой, но для меня. Итак, какая же из этих двух правд — настоящая, и как человеку максимально приблизиться к подлинной правде?
— Твои слова понимаю, но полной ясности нет, — ответил Денни.
— Прекрасно, нам как раз и нужно оставить общую картину немного в тумане. Тогда мозг не будет придумывать новую историю из имеющейся.
На протяжении многих лет я работал над тем, чтобы понять вселенную, понять? как она работает. Но существует фундаментальная проблема — некоторые вещи ум охватить не в состоянии. Взять, к примеру, попытки понять время или идею отсутствия времени. Говорят, что на самом деле все происходит одновременно, и такая вещь, как линейное время, начисто отсутствует. Но одно дело — говорить, а совсем иное дело — понимать, что удается очень немногим людям. Это как теория относительности Эйнштейна: многие читали часть теории, но не понимают ее, и есть прочитавшие ее и полагающие, что разобрались в ней. Но по их исследованиям вы легко увидите, что эти ученые не поняли послания Эйнштейна. Вопрос совсем не в силе ума. Нас учили, что для понимания сложных вопросов нужно иметь большой мозг или быть невероятно умным, но это неправда, и я сам служу ярким доказательством тому.