Рис вернулся на место и подождал, пока слуга уйдет.
— Что еще тебе хотелось бы, чтобы я сделал? — заговорил он хрипло, когда слуга оставил их наедине.
Элизабет задержала дыхание. Она не могла представить, что когда-нибудь так осмелеет в своих словах. Но похоже, это произвело должный эффект.
— Я бы хотела, чтобы ты поцеловал меня в грудь, — произнесла она, прогоняя смущение. — Мои соски затвердели и ноют в предвкушении твоих ласк.
Рис так резко вскочил с места, что стул, на котором он сидел, опрокинулся.
— Если бы не моя чертова нога, мадам, я бы вскинул вас на руки и отнес наверх, чтобы исполнить все, о чем вы просите. Но в нынешнем положении могу лишь предложить руку, чтобы вдвоем подняться по лестнице. Что скажете, миледи?
Элизабет испытала странное головокружение.
— Я была бы рада к вам присоединиться… если только вы не предпочтете остаться и закончить ужин.
Рис открыл рот. Элизабет никогда не видела такого откровенного выражения чувственности на его лице.
— Я предпочел бы отужинать с вами, миледи.
От его слов у нее перехватило горло. Через минуту они уже находились наверху в его спальне. Она была здесь впервые. Раньше он всегда сам приходил к ней, как будто боялся, что она нарушит неприкосновенность его святилища.
Он бесконечно долго раздевал ее, поскольку подолгу целовал и нежил каждую обнажаемую часть ее тела. Когда они оба были наконец раздеты, ей досталось всего несколько мгновений, чтобы восхититься его стройным, сильным телом с широкими плечами, четким рельефом мышц на груди и могучей эрекцией, обещавшей наслаждение, которого Элизабет так жаждала.
Стоя рядом с кроватью, Рис крепко поцеловал ее и поднял на руки, чтобы уложить на толстый матрас. В этот миг Элизабет вдруг осознала, что все ее страхи бесследно развеялись. Рис окончательно прогнал их. Он был ее мужем. Ее любовником. Мужчиной, которого она любила.
Кровать его была широкой, матрас — мягким, простыни — из тонкого хлопкового полотна, а подушки — из чистого гусиного пуха. В камине горел огонь. Начавшийся дождь тихо барабанил по стеклам.
Этот тихий звук не мог заглушить громкого биения ее сердца, как нежный бриз не мог состязаться с бушующим ураганом. Рис все еще целовал и нежил ее, то покусывая, то посасывая, то лаская языком, как она того хотела, постепенно перемещаясь с ее шеи к груди.
От его огненных ласк тело ее напряглось и горело.
— Рис, пожалуйста…
— Еще не время, любовь моя. Ты еще не все знаешь о страсти. Я еще не всему научил тебя.
А она мечтала, чтобы он снова дал ей испытать всю силу экстаза, до которого доводил ее раньше, — Элизабет верила, что уже все познала.