— Следующий! — крикнул вдруг капитан, обведя сидящих круглыми, чуточку шалыми глазами.
Почему-то сразу же оробев, сознавая свою робость и от этого робея еще больше, Петр Петрович подошел к нему, объяснил, в чем дело, и попросил, чтобы сначала поговорили с Владиком.
Глаза капитана тут же отыскали подростка. Капитан повелительно дернул головой: входи! — и взглядом своим, словно клещами гвоздь, выдернул Владика с места.
За спиной капитана, в глубине комнаты, рисовалась фигура в штатском. Это, видимо, и был следователь.
Владик тоже заметно оробел, но прошествовал в комнату, стараясь не терять достоинства.
— Неужели и на ребенка он будет так же кричать?! — прошептала Юлия Ильинична, и подсиненные веки ее чуточку покраснели.
Колька — тот сидел сгорбившись, с каменным побелевшим лицом, и не сводил с зарешеченного окна приемной глаз, зажав худые руки в коленях.
За дверью вновь послышались голоса, громкий и жесткий — капитана, спокойный, сдержанный — следователя. Владик что-то там отвечал, но так тихо, что разобрать было невозможно.
Допросили его на удивление быстро, через какие-нибудь пять или семь минут он уже выходил, улыбаясь, со следами пережитого волнения на лице, но все так же стараясь держать высоко свою голову.
Юлия Ильинична кинулась к нему, взяла за руки, отвела в сторонку, и они принялись перешептываться,
А из-за двери уже гремело:
— Следующий!
Софья тронула руку окаменевшего Кольки:
— Ступай, сынок.
Нескладный, чуточку косолапый, Колька запнулся, входя, и едва не упал. Дверь за ним тотчас же захлопнулась, и оттуда долго не было слышно ни звука. Потом ручейком зажурчал голос следователя, спокойный и ровный. Послышались ответы Кольки, сбивчивые, неуверенные. Вмешался еще один голос, властный и жесткий. Голос Кольки набух слезами, стал напряженным, и теперь можно было отчетливо разобрать, о чем там, за дверью, шел разговор.
— ...Значит, не крал, говоришь. А кто же тогда украл?.. Ага, не знаешь! Та-а-к... Ну, а дыру в заборе тоже не ты проделал?
Петр Петрович напрягся: что-то скажет племянник? Но Колька не отвечал. Софья нервно комкала в пальцах свой носовой платок.
За дверью прошелестел Колькин шепот.
— Громче говори, не бойся! — послышался голос капитана. — Когда в чужой огород лазил, не боялся ведь?
— Я проделал, — выдохнул Колька.
— А зачем она тебе, та дыра? — послышался голос следователя.
И опять тишина. Напряженная, долгая.
— Как тут душно! — Софья обернулась к дежурному. — Нельзя ли окно открыть?
Сержант покосился на нее:
— Не открывается.
— Ну, тогда дверь хотя бы...
Василий Гаврилович поднялся, открыл входную дверь.