— Только ты не смотри! Ладно?
Он изумился:
— Да ты что, в самом деле?.. Вот еще выдумала!
Она ушла на песчаную голую косу, а он остался сидеть в томительном ожидании, бесцельно пересыпая горячий речной песок из ладони в ладонь...
В тот раз он опять пытался внушить, что пора ей найти человека, с которым она бы могла связать свою жизнь. А она лишь упорно отмалчивалась или твердила, что никого ей не нужно, никого не любит она и никогда не полюбит. Он пошутил: «Даже меня?» Она отвернулась, заплакала...
Он, принялся ее утешать, уверяя, что она еще может найти свое счастье. Ведь человек не имеет права обрекать себя на добровольное одиночество! И потом, очень глупо верить, что в жизни возможен только один избранник. Вот если б, допустим, он сам, Алексей, кого полюбил и убедился вдруг, что не пользуется взаимностью, он бы нисколько не мучился, не огорчался. Нашел бы себе другую — и всё, все дела. Ведь жизнь предоставляет возможность такого широкого выбора!
...Потом приезжал он сюда еще раз, лет десять назад. Уже один, без семьи. И снова они увиделись.
Условились встретиться возле пристани утром следующего дня и отправиться вверх по реке пароходом.
Сам он явился минута в минуту, а Зорьки все еще не было. Ходил, с нетерпеньем поглядывая на пристань, на смоленом боку которой шевелилась, переливаясь, отражаемая водой золотая сеть, а особенно на тропинку, откуда должна появиться Зорька...
Вот уж и пароход показался снизу, прогудел приветственно, густо, вешая над трубою султан белого пара. Алексей с нарастающим беспокойством глядел на тропинку, но она по-прежнему была пуста.
Черт знает, сама настояла на этой поездке — и ставит его в такое нелепое положение! Ведь это надо же, а?!
Пароход, замедленно шлепая колесом, подвалил, тяжело засопел мятым паром, навалился бортом на рваные автопокрышки, которыми был увешан смоленый бок пристани. Запахло нефтью, нагретым машинным маслом, канатами; пристань качнулась, жалобно заскрипела, и сразу на ней стало темно.
Бросили сходни. С палубы покатились бабы с мешками, с корзинками наперевес...
Но вот уж и сходни пусты, сели последние пассажиры. На пароходе отбили положенное количество склянок, дали отвальный гудок...
Алексей потерянно взглядывал то на тропинку, то снова на пароход, соображая, что ему делать. Сходни уже убрали. Вот пароход снова зашлепал плицами, отваливая, погнал перед собою воду вперед, когда далеко, в самом конце тропинки, показалась о н а в своем габардиновом светлом плащике. Подошла, дыша глубоко, вся розовая, взволнованная, стрельнула в него счастливым и виноватым взглядом. Алексей, подхватив ее на руки, поставил на уходящую палубу, прыгнул сам и спросил: