Ротное расписание занятий составляли они с командиром роты все последнее время хоть и аккуратно, но без прежнего тщания. Все чаще Доронин во время диктовки задумывался (вывезенные из блокадного Ленинграда жена и сын до сих пор находились где-то в эвакуации), писарь тоже задерживал бег своего пера, выжидающе вперив взгляд в своего командира.
«Что уставился, будто сыч! — спрашивал ротный, очнувшись. — На чем мы остановились, на четверге? — На секунду он снова задумывался, а потом: — А, да черт с ним, перепиши сюда весь понедельник!»
Чуя близкий конец войны, кое-кто из командиров последнее время делал послабления своим расчетам. Телефон выносили на улицу, под грибок: высвобождая дежурную телефонистку, часовой докладывал заодно и о пролетающих самолетах. Часового никто не «гонял», заставая его на посту сидящим. Расписание занятий на некоторых точках выполнялось не всегда аккуратно. Да и зачем все эти огневые и строевые, когда демобилизация на носу! Так рассуждали иные начальники точек, стараясь не утруждать под конец войны своих подчиненных, девчат же — тем более. Ведь они, девчата, свое главное дело сделали в этой большой и суровой войне, тяжелое, совершенно не женское, как казалось бы, дело. И низкий поклон им за это, героическим нашим девчатам, спасибо великое...
А у Косых — никаких послаблений! Уж ежели что поставлено в расписании — выполни, хоть ты умри.
Ох и служака старшой, ох и точен! Дает своим прикурить.
...Уполномоченный, еще с вечера опросив расчет триста второй, утром подался к начальству железной дороги. Пориков ждал его до обеда. А в обед особист, вернувшись, сказал, что уезжает к себе и пробудет в полку весь завтрашний день.
Писарю он разрешил наконец возвратиться на КП роты.
Пориков шел на КП в прекраснейшем настроении. Вырвался наконец-то! Ротный, наверное, ждет его, ждет с нетерпеньем. Сначала прикажет его хорошо накормить, потом пригласит к себе, и между ними начнется долгая, доверительная, с глазу на глаз беседа.
Что ж, ротного можно понять. Командовать ротой, зная, что ты отстранен, что тебе подыскивают замену, не слишком-то весело. Сейчас он, писарь, придет и расскажет ему, где были, что делали. Правда, узнать удалось не много, но кое о чем он расскажет, — ну, чем особист занимался, какие кому задавал вопросы, что интересовало его в особенности.
Писарю нравились эти интимные доверительные беседы со своим командиром роты, когда говорили они на равных и как бы совсем исчезала меж ними стена, что отделяет начальника от подчиненного.
Придя на КП, Пориков миновал кухню и «залу» и постучался в комнату ротного. Радостно дрогнул, услышав знакомый басок за дверью: